Конкурс. Страница 2. #Проба пера
Сита писал(а):Я СТАНУ ЖЕНОЙ КАПИТАНА
«Милый мой друг, будь добр ко мне! Позаботься о моих детях», - капитан «Звезды полуночи» оторвался от письма, чтобы посмотреть на детей, которые принесли ему послание. Эти двое ангелочков – девочка лет 12 с золотыми локонами и смуглый мальчишка годом старше, невинно и безмятежно смотрели на него и ждали. Мужчина задумался.
***
- Отстань от свиньи, Энни! – сердитый женский голос гармонично вплелся в звуки утренней английской деревни – похрюкивание большой серой свиньи, ворошение цыплят, кудахтанье курочек и писк разных насекомых. – Иди домой! Папа скоро придет.
- Пока, Джефри, - кокетливо помахала ручкой хорошенькая Энни в пышной юбочке и розовых панталончиках. Она повернулась на пальчиках и, задев пшеничными локонами мальчика в матроске, убежала в дом. Джефри с завистью смотрел ей вслед. Энни папа покупал почти все, что она просила – только, на его взгляд, это все была такая ерунда! – куклы, кофейный наборчик, коляска, кубики… А недавно отец подарил ей целый корабль! Джефри о таком всегда мечтал. Он хотел стать капитаном, когда вырастет. Он бы этот корабль спустил в местный ручей, и тогда можно было бы играть в пиратов, в торговлю с Шотландией, в войну с Францией, да во что угодно! Но Энни не давала ему даже в руках подержать предмет его мечтаний, только показывала из окошка – ставила на подоконник и говорила, что это корабль ее мужа-капитана, который сейчас плавает в дальних странах, поэтому и корабль сейчас в дальних странах – в ее комнате. А вот когда он вернется, она, так и быть, даст Джефри поиграть с кораблем. Совсем немножко.
Джефри еще немного постоял, думая о том, какая Энни вредная, и грустно побрел домой.
А Энни в это время тоже грустила – она вела дневник, и с ним делилась самым сокровенным, что было в ее сердечке. «Мой милый друг! – писала она. – Когда же придет тот день, когда я вырасту и уеду отсюда? Когда прекрасный мальчик, сильный и смелый, возьмет меня замуж и увезет к морю в Халл? Он будет капитаном, и мы будем жить в большом доме на берегу моря, а иногда он будет брать меня с собой в путешествия во Францию, Голландию и даже в Норвегию. Он будет привозить мне диковинные подарки, а я буду ждать его и скучать по нему, а когда он возвращается, я буду бежать по берегу и махать ему платком и плакать от радости, что он вернулся, а он будет стоять на мысу корабля и тоже кричать мне издали. А потом он спрыгнет на причал и подхватит меня на руки, и засмеется, и я засмеюсь. Он крепко меня обнимет, и я его в ответ. А потом он будет отдыхать перед следующим плаванием, а я стану ему готовить всякие вкусности, ухаживать за ним, смешить. Иногда он станет брать меня в город на спектакль или на танцы, и все будут восхищаться, как мы любим друг друга. Ах, дневничок, когда же придет этот день?..»
Истошный крик прервал мечты Энни.
- Мама, мамочка, что с тобой? – очертя голову Энни бросилась вон из комнаты. Мать ее стояла, прямая как струна и белая, как туман над рекой Хамбер зимним утром, а рядом переминался с ноги на ногу мужик-почтарь, виновато потупив голову.
***
- Рыба, свежая рыба! – торговка, белокурая женщина лет тридцати, с прелестным некогда лицом, на котором выделялись яркие голубые глаза, от недосыпа обведенные черными полукружьями, устала кричать впустую – все равно никто рыбу не брал – и замолчала. Незаметно для себя она погрузилась в воспоминания – о своем детстве, мечтах, о ручье и друзьях.
- Энни? – на нее смотрел высокий широкоплечий мужчина в рыжей кожаной жилетке. Он качал головой и изумленно оглядывал ее с ног до головы. Энни смутилась. Она давно уже не следила за собой так, как делала это в юности – теперь чаще всего волосы она просто прибирали под чепчик, передник не меняла, пока совсем грязный не станет, руки ее загрубели, а ногти были обрезаны почти под корень. Она поняла, что этот мужчина – кто-то из ее прошлого, но вот кто?
– Энни? – опять повторил незнакомец. – Это я, Джефри.
Точно, теперь Энни его узнала. Почему-то стало очень больно от несправедливости жизни. Он выглядел хорошо, обеспеченно, вид у него был цветущий, а у нее совсем наоборот.
- Как ты, Джефри? – взволнованно спросила она. – Какими судьбами? Где ты сейчас, как сложилась твоя жизнь?
- Энни, помнишь я тогда уехал в Глазго? Много чего случилось за эти годы, но скажу главное: я смог, я стал капитаном! Пока я работаю на Южную судоверфь, на мистера Миллера – у него 5 кораблей, знаешь, но я уже накопил денег, и скоро смогу выкупить у него один из них! А ты как, Энни? Все так же хороша, я погляжу. Хороший ли муж у тебя? Детей сколько?
Но разве могла рассказать Энни ему о своей горькой участи? Что ее мать тронулась умом в тот самый день, как отец упал с лошади – почтарь, принесший эту весть, не потрудился все рассказать подробно, и мать решила, что муж ее погиб. А отец, хотя и оправился после падения, утратил былую уверенность в себе и чутье на выгодные сделки и постепенно разорился. Как ее выдали замуж за рыбака из Халла, парня пригожего, но буйного нрава и любившего эль больше, чем ее. Как он постепенно спивался и бил ее почти каждый день ни за что, и как она боялась за детей и всегда прятала их под стол, когда он пьяный приползал из паба домой. Хотя Энни постепенно смирилась с тем, что мечты ее так и останутся мечтами – ведь у всех женщин в округе все было так же как у нее: мужья-рыбаки, любители эля и скабрезных сальных шуточек, неотесанные и грубые мужланы – сейчас что-то больно кольнуло в сердце. Нет, ни за что она ему все это не расскажет!
- Все замечательно у меня, Джефри, муж прекрасный, у него лодка есть, рыбачит. Хочет свое дело открыть. У нас двое прелестных детей, и я очень счастлива, Джефри! – Энни очень хотелось самой в это поверить, но еще больше она хотела, чтобы во всю эту неправду поверил ее друг детства. Да кто ж знал, что он станет капитаном? А ведь она ему нравилась… Она помнит, как она ему нравилась. И он ей…
- Ладно, Энни, пойду я, пора мне.
- Да, Джефри, счастливо! Удачи тебе, и желаю тебе поскорее корабль купить!
***
- Да ты шалава, Энни, - лицо мужа исказилось мерзкой гримасой, - Том, наш сосед, говорил, как он обнял тебя вчера и даже пытался поцеловать, и что тебе это понравилось – ведь ты не отбивалась! - что скажешь на это, шлюха? – и он изо всех сил ударил Энни ногой в живот, так что она отлетела в самый угол кровати, к стене. Он навалился на нее и начал бить по щекам, а потом со всей силы врезал ей кулаком. Глаз сразу заплыл. Энни молча закрывалась от ударов и старалась уползти из поля его зрения. Дети забрались под стол и сидели там ни живы ни мертвы.
Сегодня муж Энни был намерен как следует наказать ее. Это что ж, она выставляет его посмешищем для всех? Ведь Том сказал, что она ему далась так легко, и конечно он не врет. А он давно подозревал, что его жена шалава. Надо ее, пожалуй, хорошенько проучить. Так, чтобы впредь она и глаз не подымала выше его ботинок. Он схватил голову Энни и со всей дури ударил ей об стену. Она закричала, как кабан, которого режут.
Тут что-то вонзилось в его ногу и обожгло как огнем. – Ах ты гаденыш, - не веря своим глазам, озверевший глава семейства отодрал от голени вцепившегося в нее зубами сына и впечатал его в стенку. После этого он свалился на кровать и захрапел.
***
На следующее утро, когда муж уплыл в море за рыбой, Энни села за стол и глубоко задумалась. Потом она собрала детей, расцеловала их и отвела на станцию.
- Поедете, милые мои, до самого конца, до Глазго. А там спросите у добрых людей, где Южная Судоверфь, а на ней найдите мистера Джефри Уайта. – наставляла она их. – А я приеду к вам через пару дней, вот папа сейчас вернется, скажу ему, что нас пригласили в большой город к моему старому другу, на подработку, вот он обрадуется. Хорошо, мои зайчики?
- Мамочка, я тебя так люблю! – воскликнула маленькая копия Энни и крепко обняла ее своими тонкими ручками. Сын тоже обнял Энни. Так они и стояли, не в силах расстаться друг с другом. Паровоз загудел, и Энни заторопилась: - Давайте, давайте, скорее в вагон. Прощайте! Увидимся скоро, мои дорогие птенчики! Я люблю вас больше жизни!
- Прощай, мамочка, приезжай поскорее! – тонкие голоса звучали все тише и тише, пока все, что можно было услышать, не превратилось в стук колес и гудки паровоза.
Потом Энни пошла на то место, где Хамбер впадает в море, там был такой склон, который ей нравился особенно – черная гладь воды, сначала берег покатый, а дальше неожиданно быстрый спуск и уже через 3 шага тебе по шейку. Она сделала и четвертый шаг, и пятый, и шестой – тяжелый камень на шее помог ей не всплыть раньше времени – и со всей силы вдохнула в себя воду. Сразу же захотелось воздуха, она почувствовала, как хочет жить, дышать, и уже ничего не важно – ни что ее до смерти бьет муж, ни что он оскорбляет и унижает ее, ни что в жизни ничего не сбылось, о чем мечтала – она просто хотела дышать. Энни сучила руками и ногами, пытаясь сбросить с шеи камень и выплыть, но у нее не получалось, она пыталась не дышать, но не смогла долго себя сдерживать и опять сделала вдох, и опять, и захлебнулась, и потеряла сознание…
***
«А девчонка – вылитая Энни», - решил Джефри, прекратив разглядывать детей, и опять погрузился в чтение письма: «Джефри, так много нас связывает – наши детские забавы, мечты о море, наша деревня. Ты – единственная моя надежда. Позаботься, прошу тебя, чтобы мой сын вырос таким, как ты». - Что ж, можно его взять юнгой на «Звезду полуночи», ведь он теперь ее полноправный владелец. – «А доченьке моей, пожалуйста, помоги найти место гувернантки. Она знает французский – я ее научила, умеет шить и готовить, убирается чисто, все умеет!
Прости, я не смогла дать им той жизни, о какой сама мечтала, но я верю, что ты можешь им помочь. Не поминай меня лихом, мой добрый друг! Прощай навсегда. Твоя Энни».