Этико-сенсорный экстраверт — логико-сенсорный интроверт
“Гюго” “Максим”
1.Соотношение программ
Программная позиция Гюго (-ч.э.1 +б.с.2): "Жизнь коротка! И надо сделать всё возможное, чтобы она стала лучше. Надо жить и радоваться жизни, пока есть такая возможность. Превратить жизнь в сплошной праздник, где все люди взаимно щедры и радушны, — что может быть лучше? Что может быть лучше любви и дружбы? Пока люди дружны и радушны, они не воюют. Радуйся жизни, щедро дари радость другим, и она вернётся к тебе сторицей!"
Программная позиция Максима (+б.л.1 -ч.с.2): "Для того, чтобы закрепить и преумножить всё наилучшее из достигнутого человечеством, человеку необходимо быть жизнестойким и сильным "солдатом системы", способным защитить общественную систему, которой он служит и способным быть защищённым ею."
2. Соотношение средств реализации программ.
Воодушевлённый пылким радушием Гюго, его заботой, опекой, расположением, Максим проявляет встречную заботу о партнёре, о его здоровье, устройстве быта, материальном благополучии. Между партнёрами в этой диаде довольно быстро устанавливаются симпатии (особенно в молодости). Оба — творческие сенсорики, оба элегантные, аккуратные, подтянутые, со вкусом одеваются и умеют эффектно себя преподнести. (И оба ценят эти качества друг в друге.)
Гюго очень важно, чтобы его партнёр эстетично выглядел. А если к этому ещё и не требуется прикладывать никаких усилий, если он изначально такой, и это его врождённое качество — тогда вообще можно радоваться удаче и тому, что судьба свела их вместе.
Два эстета могут и придираться друг к другу, и навязывая свои эстетические эталоны, но это происходит позднее и на более близкой дистанции, а на первых порах они обычно обмениваются комплиментами, очаровательно флиртуют друг с другом — оба такие приятные, интересные собеседники...
Оба умеют создать уют, у обоих хороший вкус. ( Максим — мастер на все руки и Гюго в нём это качество очень уважает, счастлив, когда партнёр может оказать ему посильную помощь: что - то прибить, починить, настроить.
3.Соотношение нормативов.
Если работа выполняется не так, как хотелось бы, Гюго, безусловно, не смолчит и выскажет что - нибудь вроде: “Не умеешь, не берись, если руки - крюки!..” И Максим чувствует себя уязвлённым, обиженным — он ведь всегда старается всё делать аккуратно, “как положено”...
Взаимодействие по аспекту деловой логики здесь не всегда протекает безболезненно. Но Максиму, при том, что он и сам является поборником разумной и строгой экономии, бывает неприятна мелочность и меркантильность Гюго, его крохоборство и скаредность нередко доходящие до абсурда.
Рассказ "потерпевшего":
“ … Если что- где надо починить, — я никогда не отказываюсь. И людям помощь, и мне заработок. Вот так и хожу по домам. Как приду, сразу вижу, где какая работа требуется. Ну, а тут меня попросили помочь одной пожилой даме — интеллигентная женщина, бывшая спортсменка, йогу, гимнастику для пенсионеров преподаёт. Крепкая такая женщина, бодрая, Мне она очень обрадовалась. Сказала, что ей надо починить, что исправить... Прихожу я к ней, а у неё не квартира, а склад... Всюду коробки штабелями стоят — верёвками перевязанные, бумагой обёрнутые, многие и не распакованные — всего накуплено на сто лет вперёд. Я думал, она переезжать собирается, а это она, оказывается, так живёт. Три новые люстры упакованные под кроватью лежат, — одна даже хрустальная, а в комнате висит плафон надтреснутый. Дневного света нет — окно одеялом наглухо закрыто. Это потому, что стекло разбито, и чтобы воры не подглядывали. Куда ни пойдёшь — всё на тебя падает. Ковры стоят рулоном свёрнутые. Я говорю: “Слышь, Яковлевна, ты бы их хоть постелила...”. На кухню тоже просто так не войдёшь, там через коробки перелезать надо.
Кухня — сплошной холодильник. Там всё заставлено — и стол, и пол, — банками, коробками, всё под крышками, всё перевязано. Форточка постоянно открыта — это чтоб не портилось. Повсюду коробки с очистками, с шелухой; скорлупу яичную тоже собирает. Отходы она собирает для дачи — землю удобрять. Говорит: “ У меня безотходное производство!”.
У неё тут участок недалеко, за полотном... Я туда ей всё это и отвёз. По улице. На тележке. Мы погрузили, и я повёз... Как вспомню — и смех, и грех! И ладно бы у неё там росло что - то, на участке- то, — так ведь, и не растёт ничего! А она — знай себе, собирает... И кто это ей только посоветовал!.. У неё ещё два дачных участка есть — подальше, она там тоже “ удобряет” и там тоже не растёт ничего... Но она уверена, что для земли это полезно...
“Полезно” — это её пунктик: стоять на голове — полезно, спать на досках — полезно, отварную картошку в кожуре есть — полезно. Она и меня этой картошкой кормила... В кожуре, говорит, самые витамины. Ну, когда к столу зовут, я не отказываюсь, — надо же хозяйку уважить! Но тут, вижу, не лезет мне в горло эта картошка. Я и говорю: “ Слышь, Яковлевна, ты бы хоть что- то солёненькое к этой картошке дала, а то ведь не лезет в горло картошка- то.” “ А, сейчас, — говорит, — дам!”, — и, шасть, на кухню, где у неё продукты как в холодильники стоят. Вынимает откуда - то снизу банку капусты квашенной, серого цвета. Я говорю: “ Яковлевна, а что это она у тебя серого цвета?”. “А это, — говорит, — с позапрошлого года. Но она хорошая!..”. “ А посвежее, — говорю, — нет?”. “Есть”, — говорит, и опять, — шасть, на кухню. И приносит ещё одну банку, такую же серую. “Вот это, — говорит, — прошлогодняя”. Я посмотрел крышку. “ Нет, — говорю, — Яковлевна, открывать не будем. Ещё взорвётся...” Хотел с солью эту картошку есть, так соли она тоже не даёт — соль это вредно. И вот, сколько я у неё был, — с утра прихожу и до семи — полный рабочий день, только этой картошкой меня и кормила. И обязательно заставляла кожуру есть — самые витамины...
Вот так поработал я у неё недельку и говорю: “ Яковлевна, пора бы мне и ручку позолотить, а то что же, — я работаю, а ты не платишь. — нехорошо!..”, а она говорит: “ Да? А разве ты у меня что - то сделал? Сейчас посмотрю...”. И достаёт вот такую огромную амбарную книгу, а там у неё всё записано: когда я пришёл, когда ушёл, и графа “что сделано”. Она читает: “ Во вторник пришёл в 10:32, ушёл в 18:30, сделано — прочерк. Получается, я ничего и не сделал. "Да, как же, говорю, " ничего"?! Я же в тот день пол циклевал! Разве это не работа?!". Смотрю, а у неё там ничего не записано. Да что в книгу смотреть, — ты на пол посмотри! Вот же он, отциклёван!. Да что там, — не хотела она мне платить! Сначала думала, я это бесплатно делаю, а как я про деньги заговорил, — так она давай придираться — то ей не так, то ей не этак, то полочка криво прибита: “Надо всё переделать, надо сюда передвинуть”. Ладно, думаю, что с ней связываться? И ушёл...
Денег она мне не заплатила. Дала семь стареньких полотенец — кто- то из её учениц в раздевалке забыл, она и взяла, чтобы не пропадали. А я не гордый, что дают, то и беру — на тряпки пригодится.
Обувь она мне предлагала. Мы как стали у неё в кладовке инструменты искать, тут она мне эту рвань и вывалила. Пар, наверное, сто. И все — “времён Очакова и покорения Крыма”. Никакая комиссионка их уже не возьмёт, но помойку они украсить могут. Я предложил ей их выбросить, так она — ни в какую! Вывалила всё на кухню, а на кухне и так у неё заставлено — ни пройти, ни ступить... Я вон починил ей трёхканальный приёмник — “Орфей”. Долго возился, на дом брал. Приношу, — всё работает. Так нет, — она завалила его всяким хламом, он у неё и заглох. Вот, говорит, приёмник не работает! Надо его вычеркнуть — это не сделано! Берёт свою книгу и вычёркивает. Да, где же, говорю, не сделано? Да побойся ты Б-га, Яковлевна! Ты же сама его сломала! Завалила тут... Ай, да что говорить! Заплатила полотенцами, и ладно! Больше я к ней ни ногой...”
Если труд чужого человека так плохо оплачивается, то что же говорить о близком? С близким человеком какие расчёты? — "свои люди, сочтёмся!" По системе этических ценностей Гюго — достаточно хорошего отношения.
В душевном порыве Гюго и сам способен на бескорыстные поступки, того же он требует и от других. ( Тем более от близких).Но если близкий человек что - то напортачил, Гюго с ним и вовсе не церемонится — сразу в крик: “не умеешь, не берись!..”
А Максим не позволяет на себя кричать. Считает это для себя унизительным…
В эмоциях Гюго Максима раздражает и их внезапность, и крайне категоричная, и резкая оценка, и грубая властность, и бесцеремонность. Максим, как и Гюго, — деклатим ( по психологическому признаку "квестимность — деклатимность" 1) и жёсткая безаппеляционность партнёра ему бывает неприятна, (тем более, если она сопровождается бурным эмоциональным выплеском...
1 Индивидуальный признак. Различается по внешним проявлениям: неуверенность, отстранённость, дедуктивный способ мышления и сомнения и вопросительные интонации квестима и самоуверенность, напористость, индуктивный способ мышления и утвердительные интонации деклатима обусловлены особым набором аспектов информационных моделей. В моделях квестимов все экстравертные аспекты — эволюционные (имеют знак "плюс"), а интровертные — инволюционные (имеют знак "минус"). В моделях деклатимов — наоборот.
Отсутствие дополнения по признаку квестимности – деклатимности
(В силу совпадения (и отсутствия дополнения) по признаку "квестимности и деклатимности" в "полудуальных" отношениях (где взаимодействует квестим с квестимом, а деклатим с деклатимом) партнёры часто не дополняют друг друга даже "наполовину", а, в силу одинаковых направленности информационных аспектов, в силу сходства их свойств ( одинаковых "+/—" зарядов) партнёры часто дублируют друг друга, вытесняют друг друга из информационного поля или отталкивают, что особенно хорошо заметно, когда оба партнёра — деклатимы - сенсорики. Что делает отношения полудуальности ( неполного дополнения) достаточно напряжёнными.)
Но и этот дискомфорт партнёры ощущают на более позднем этапе общения, а поначалу всё протекает сравнительно мирно и благополучно...
4. Соотношение ТНС
На первых порах им есть о чём поговорить. Оба социально ориентированы и неравнодушны к происходящим политическим событиям (как это свойственно представителями первой и второй квадр). С той лишь разницей, что Гюго, желающий игнорировать неприятности, предпочитает воспринимать только позитивную информацию, в то время как Максим, подсознательно настроенный на “буревестника - Гамлета” не прочь и сгустить краски, поговорить и о негативных тенденциях, рассказать и о чём - нибудь страшном. (“А вот в соседнем подъезде случай был...”). А этого уже Гюго не понимает: зачем говорить о неприятных вещах, когда можно поговорить о чём-нибудь приятном (и не только поговорить). Неприятности омрачают нам радость существования. А жизнь коротка и надо стремиться заполнять её радостью. Каждая минута, потраченная на неприятность — время, похищенное у радости и наслаждения. (Гюго не оценивает заботы Максима, который тратит драгоценное время их общения на воспитание осмотрительности в партнёре и защищённости "знанием жизни". По активационной интуиции времени (+б.и.6) Максим торопится передать партнёру как можно больше ценной, полезной для жизненного опыта (для защиты личной безопасности) информации. Но Гюго (по мобилизационной функции), попадая на "зону страха" (+б.и.4) канал 4 — 6, 6—4, СУПЕРЭГО — СУПЕРИД). Все эти предостережения раздражают и пугают Гюго ещё больше. Особенно, когда повторяются по многу раз. У него складывается впечатление, что Максим нарочно его запугивает, чтобы расстроить, доставить неприятность, испортить настроение — что хуже всего: "Зачем специально - то говорить об этом?! Тем, что - ли, других нет???" ( Кто не ценит чужую радость, не заслуживает свою!) Отсюда начинается резкое и демонстративное ухудшение отношений. Гюго отказывает Максиму во всё больших радостях и удовольствиях: и приём не тот, и нет былого радушия и гостеприимства. И горек хлеб, и чай не сладок.
Гюго, подсознательно настроенному на рассудительного и бесконечно эрудированного квестима Робеспьера, для которого "всё в мире относительно, всё в знаках вопросительных, не всё ещё проверено, не всё ещё открыто", Максим вообще не кажется интересным собеседником: во всём - то он уверен, во всём - то разбирается., а на поверку выходит, что "суждения черпает из забытых газет". А Гюго больше интересует свежий взгляд на вещи, ему хочется услышать независимое суждение, свежее и непредвзятое мнение. Гюго активизируется по аспекту интуиции потенциальных возможностей (-ч.и.6) тогда, когда зону допустимых возможностей расширяют, приводя соответствующие примеры успешности, удачливости, героизма, рассказывая о запредельных возможностях, а не о страшных случаях, которые только сковывают инициативу, заставляя бояться всех и вся. У Максима аспект интуиции возможностей попадает на позиции мобилизационной функции (-ч.и.4) в "зону страха". (Позиция :"Об опасностях никогда нелишне вспомнить. Человек должен быть защищён реальным знанием жизни, а не надуманным.")
5. Поддержка суггестии
И всё же Максим оказывает неоценимую услугу Гюго, снабжая его необходимой справочной информацией, за что тот ему бывает признателен. ( Никто лучше Максима не знает, по каким дням и в какие часы работают те или иные учреждения, кому какие льготы причитаются, в какую инстанцию надо обращаться по тому или иному поводу, в какой форме писать заявление, в каком порядке его подавать — всё это Максим и подскажет, и объяснит, и научит, поскольку всё это непосредственно касается его программы — логики соотношений, которой частично внушается Гюго.
— Почему частично?
— В логике соотношений Максима (+б.л.1) Гюго настораживает иерархический формализм. Разделение социальных прав на "свои" (привилегированные) и "чужие" (непривилегированные). То, что кажется "неправильным" и "неправомочным" Максиму (“вот он здесь без прописки живёт”, “вот они не расписанные сожительствуют”, “вот он не в свой день пенсию получает”) не кажется несправедливым Гюго. Настроенный на демократичную логику Робеспьера, он может в чём - то и стесняться своих привилегий, поэтому и раздражения Максима по поводу внеочередных льгот, (неизвестно за какие заслуги кому - то выпавших), может и не разделять.
Гюго важно, чтоб его не обделили — это несправедливо и это уже та неприятность, которую он старается не допускать. А то, что у кого - то другого кто - то перехватил привилегии, — это его не касается и ощущения несправедливости не вызывает — наверняка на то были какие - то причины, о которых, возможно, Максим и не знал, но Гюго сориентированный на аспект интуиции возможностей как на квадровую ценность, предпочитает не судить о том, чего не знает и не осуждает тех, чья вина не кажется ему доказанной.
Гюго не завистлив и не честолюбив. А Максиму, настроенному на честолюбивого Гамлета, свойственно разжигать честолюбие через зависть, указывая на несправедливость распределения материальных благ: “Мы с тобой — ветераны труда, а он — нет, а пенсию одинаковую получаем — это несправедливо!"
Гюго такая трактовка справедливости кажется неубедительной — слишком частной и мелочной. Справедливость, по его мнению, предполагает равные блага для всех, а не для какой - то привилегированной группы населения. ( У одних была возможность войти в эту группу, у других — нет, что же они должны теперь бедствовать, а мы будем последнее от них отбирать, считая, что они его не заслужили?).
Справедливость Гюго воспринимает как равенство прав и возможностей, ( на это он подсознательно сориентирован логикой соотношений Робеспьера и его творческой интуицией возможностей), поэтому склоки по поводу о льгот, надбавок и дотаций ему могут надоесть, тем более если они его лично не касаются. Неинтересны ему и сплетни Максима — кто чьей протекцией пользуется, чья рука руку моет, (опять же, если они не имеют к нему отношения).
Зато уж обделить себя Гюго никому не позволит. По своей суггестивной (опять же иерархической логике соотношений (+б.л.5) он горой стоит за причитающиеся ему права.
(Пример: одна пожилая дама регулярно получала по праздникам гуманитарную помощь в виде продуктовых посылок. И вот как - то на пасху ей не донесли посылку с крупами, (запасы которых у неё в доме и так не переводились). Так эта милая дама весь дом переполошила, всех домочадцев на ноги подняла и разослала их по всем, известным ей адресам благотворительных организаций разыскивать её посылку. Сама целую неделю на телефоне висела, пока, наконец, не выяснила, что отныне она не к каждому празднику будет получать продукты, а только по графику и только в порядке очереди. Это сообщение её отчасти успокоило, поскольку очень уж её коробил тот факт, что соседка получила посылку, а она нет.)
К общественным преобразованиям, если они существенно не улучшают (или не ухудшают) условий его существования, не решают его проблем, не открывают для него новых перспектив и возможностей), Гюго, по большому счёту, равнодушен. На баррикады он пойдёт за социальное и экологическое благополучие ( своё и своих детей), за гарантированные права на экологическую и социальную защищённость "здесь и сейчас".
— Гюго не любит драматизировать события, не любит нагнетать напряжённость. Негативные эмоции Гюго старается минимизировать. Его программа — инволюционная этика эмоций ( -ч.э.1) "Максимум радости — это минимум горя. Максимум счастья — это минимум бед". Неважно как и каким образом будет добываться это счастье и благополучие, лишь бы итог был гарантированно успешным по факту самого благополучия. Гюго — реалист и настроен он на самые позитивные экологически успешные реалии.
Максиму, настроенному на эволюционную этику эмоций " буревестника" Гамлета (+ч.э1), для которого высшее счастье — это постоянная борьба за всемерное улучшения условий существования для всего человечества (ради этого и совершаются все государственные и политические перевороты и революции с позиции (по программе +ч.э1) — ради вечного боя за "счастье народное" в далёком светлом будущем всего человечества) с Гюго бывает скучновато: "размах крыльев" не тот, мера запросов не та, не те амбиции, (объём счастья не тот. Цели и задачи не те. Гамлет — стратег (по психологическому признаку "стратегия и тактика"), цели у него глобальные, стратегические. Гюго — тактик ( как, впрочем и Максим) и жизненные цели у него локальные и тактические. Личные радости сегодняшнего дня, покой и благополучие его близких для него важнее счастья всего человечества где - то в далёком будущем.
В ограниченности своих желаний простым общедоступным, бытовым счастьем, Гюго кажется Максиму человеком, равнодушным ко всему, кроме собственного удовольствия. Максиму бывает неприятен обывательски - уютный мирок Гюго и ему хочется показать партнёру другую сторону жизни — жестокую, негативную. Ему интересно знать, как Гюго на это отреагирует. А Гюго предпочитает игнорировать такого рода информацию — это не его проблема, у него всё хорошо и спокойно. Никаких неприятностей он к себе и за версту не подпустит.
Пример:
Семидесятилетняя Варвара Павловна (Гюго) познакомилась с очаровательной и безобидной старушкой-Максимом, живущей в соседнем доме.
Старушка-Максим поплакалась на своё убогое житьё-бытьё: вот-де телевизор сломался и починить не на что, а сериал досмотреть хочется. Варвара Павловна тут же и пригласила её к себе “на телевизор”. С тех пор и повелось: что ни вечер, появляется старушка в аккурат к началу сериала, с собой приносит два кусочка сахара к чаю, хотя в доме всегда находилось чем её угостить. Варвару Павловну эти два кусочка сахара страсть как раздражали: “Что за мелочность такая??? ” — возмущалась она — “Мне что, сахару для неё жалко?!”. Вскоре эти визиты стали ей надоедать. Боялась она, что и телевизор её слишком активно эксплуатируют — перегорит телевизор, чини его потом. Раздражали её и нескончаемые старушкины истории про неинтересных и мало знакомых ей людей. Регулярность и продолжительность этих визитов обеспокоили Варвару Павловну. Сериал ей был абсолютно неинтересен, коммунальные сплетни тоже. Монотонность общения, назойливость новой знакомой и два злополучные кусочка сахару вконец вывели её из терпения. Варвара Павловна не знала как отделаться от визитёрши, но та сама подала ей для этого повод: у Варвары Павловны исчезла маленькая фарфоровая статуэтка. (А надо сказать, что у неё, как у многих представителей этого типа была страсть к коллекционированию всяких красивых и дорогих безделушек, многие из которых были подарены ей и получены по наследству.) Заметив исчезновение статуэтки, она принялась её повсюду искать, а не найдя, подумала на старушку — за это время никто другой в её доме не появлялся. Поспрашивала о старушке у соседей и узнала, что эта дама не чиста на руку, и в домах, где она бывает, часто пропадают ценные вещи...
— Может это только сплетни?..
— Может быть. Но этой информации оказалось достаточно для того, чтобы больше эту старушку в дом не пускать: поди знай, чего ожидать от таких людей! Варвара Павловна настолько перепугалась, что на следующий день не открыла старушке дверь. Затаилась и сидела в прихожей, дожидаясь, пока та не уйдёт. Больше визитёрша не появлялась. Видимо поняла, что её поступок не остался незамеченным и решила не доводить дело до скандала и суда.
— По Аушре Аугустиновичуте, воровство для Максима — “один из способов манипуляций с объектом” — напоминает Читатель.2
2 Аушра Аугустиновичуте “Соционика” (Психотипы. Тесты) “Максим” (Дополнение и примечание), стр. 108 — 109, Terra Fantastika Санкт- Петербург 1998 г.
— В том случае, если ему
“…по каким - то причинам не доступны другие способы творчества... данный тип ИМ в акте воровства способен найти какое-то “пробуждение чувств”, “радость риска”, исключительно приятные острые ощущения”, “ радость от обострения всех ощущений”. Поэтому могут воровать исключительно ради удовольствия, ради “спорта”.
МАКСИМ, который убедился, что умеет воровать и испробовал радость от этой опасности, может от случая к случаю обкрадывать окружающих только ради того, чтобы увидеть, как они эмоционально взбудораживаются, и получить при этом эмоциональную подпитку. ( Или чтобы посмеяться над неуверенностью — обокрали их или это они сами потеряли.)
А иногда на эту свою игру смотрят как на “экспроприацию экспроприаторов”. Например, у кого - то есть вещь, которой тот не способен оценить. Ценителю хороших вещей МАКСИМУ — или чаще — его другу она нужна позарез, а тот ни за что, ни про что получил её по наследству. Разве это правильно? Несомненно требуется перераспределение.”3