В детстве, до появления родителей в моей жизни у меня все шло четко по описанию наповского детства. Ну как родителей, отец ушел, а мать психанула, оставила меня и уехала кататься по стране с хиппи.
У меня была гиперактивность, постоянно желание везде прыгать, бегать, залезать. Это приводило к тому, что я ради интереса все разбирал, перечитал множество книг, даже был момент, когда ради интереса вытащил растения из горшков на подоконнике и засунул руку в горячую кашу.
Желание быть главным тоже было, или в крайнем случае помощником главного. Причем это было не сколько обязанность, сколько интересно. У меня спрашивают совета, я все знаю, интруктирую. На все проблемы шел в лоб, так как чувствовал что меня любят, я хороший, на меня надеются, поэтому я всеми силами пытался это оправдать.
Настроение в разных ситуациях было совершенно разным. Если в одной ситуации, среди близких я мог поплакать, то в другой, среди незнакомцев, ситуация как будто резко менялась и я хоть и чувствовал послевкусие эмоции, но оно мне не мешало.
В доме, чтобы меня не попросили я делал сразу же, так как знал, что меня похвалят, что я сделаю хорошо. Поэтому было совершенно не трудно и часто даже без просьб хотелось что-то делать.
В детском саду помогал проводить утренники и все обустраивать. Мне это так нравилось, и за это мне давали главные, или второстепенные роли, или какие либо подарки.
Дальше появилась мать с неадекватом, которого она потребовала звать папой, и они решилии, что дедушка с бабушкой меня сильно избаловали, поэтому чтобы я ни делал, шли одни упреки. Полы мою медленно, одежда в шкафу весит неправильно, конфет ем много, друзья у меня непонятные. Еще я должен за ними все убирать, так как раз я подвязался это делать, то обязан делать все и везде. Мне было это крайне отвратительно. Чуть ли в глазах не темнело от такого обращения. До упреков я делал все было идеально, так как после меня все было чисто точно также, как если б это сами дедушка с бабушкой убирались или делали. Я даже готовить научился к конце детском сада потому, что смотрел как это делает бабушка, а после сказал "А можно я попробую?" и сам начал делать и помогать бабушке.
После того, как у меня от упреков понизилось качество того что я делаю, то начались допросы. Что я делал в тот-то день, почему именно это, что на это дедушка с бабушкой думают, почему они разрешили. Это напрягало просто невероятно.
Если ответы были неудовлетоврительными, то начинались скандалы. Меня выставляли в центр и начинали во всем обвинять тыча новосом и раздавая подзатыльники. И я в своей совершенно обычной манере себя защищал задавая самые адекватные вопросы "Что вам не нравится? Все же идеально. Ну так покажите как сделать лучше." Это невероятно выбешивало мать с отчимом, меня хватали за шею и закрывали в комнате, и дед чуть ли не драку устраивал.
Естественно, после того как меня выпускали я начинал огрызаться, за что отчим давал мне с размаху по лицу и запирал в комнате, не давая поесть. Мне было крайне тяжело ответить силой, так как я еще не попадал в ситуации, когда она вообще нужна. Даже в детстве мне не нравилось драться, так как я знал, что хорошие люди так не делают, а если я начну драку, то есть родители которые вступятся за своего ребенка, поэтому нет смысла в конфликтах. Даже использовать вещи было неприятно, так как я знал что они чьи-то, и если я их сломаю, то придется платить, а я не хочу расстраивать дедушку с бабушкой.
Поэтому ситуация с отчимом была крайне экстраординарной.
И я попал в такую ситуацию, когда вроде хочется что-то сделать, но не могу, чтобы в глаз не получить. Еще отчим с матерью обожали меня мучить, не выпуская из комнаты пока я что-то не сделаю. И если мать настаивала только на уроках, то отчим мог выдумать что-то совершенно внезапное и не вовремя.
Перед тем как уйти из дома. он мог встать у моей комнаты, и требовать чтобы я сделал задачу, которую он придумал прямо сейчас. И ему совершенно плевать что я уже договорился с друзьями встретиться, мол, это будет мне только стимулом. То есть, немедленно в уме просчитай сколько будет столько-то да столько то, немедленно скажи сколько времени будет через столько-то и столько-то. И мог задавать задачи из материала который мы не проходили, причем, делал это специально, чтобы закрыть в комнате. А на выходные требовал, чтобы я немедленно ехал с ним на футболы, боксы, выставки военной техники с его друзьями. Мол, настоящие мужские вещи, которые мне были совершенно по барабану. Мне хотелось в музеи и выставки. Мы там тоже были, но без особого энтузиазма.
Правда шиза матери стала прогрессировать, и она начала требовать, чтобы я писал в начале в черновик, а после в чистовик. И казалось бы, что все так просто, но нам задавали задания где писать очень много. Когда я писал в чистовик, я понимал, что это уроки, ну и что что я делаю помарки, я учусь их больше не делать. А вот черновик только занимал время и отнимал мое свободное. Хотелось сделать быстро начинались ошибки, делал медленно, ошибки от нервозности, так как рука могла соскочить или вдруг букву перепутаю. В тот момент и случился мой первый большой нервный срыв.
Естественно, моя жизнерадостность, активность и любознательность, сразу пошли на спад.
В школе я тоже проявлял гиперактивность, так как дома это не разрешалось, а на улицу я выходил уставший и не хотелось, из-за чего меня почему-то невзлюбил директор, хотя я никого не покалечил и ничего не сломал. Учился я хорошо, но только потому, что знал что меня повалят. И самый переломный момент в учебе начался с тех пор когда я принес хорошие оценки, а мне было заявлено "Пфф, ИЗО, ОБЖ, Литература, Музыка пятерки - это вообще не предметы. Математика, Биология, Геометрия пятерки - и что? Ты всегда их получаешь, тебе просто задания самые простые дают. Нам на род собрании сказали, что тебя просто жалеют. Ты вообще понимаешь, что ты учишься для себя? Вот тебя бабушка с дедушкой хвалят, и что из тебя вырастит? Ты учишься для себя, это надо только тебе, нам вообще плевать!" Что привело к моему второму нервному срыву, и учеба сразу пошла на спад, так как я стал уверен, что писать и считать умею, остальные предметы мне лично вообще не сдались. И плевать.
Когда оценки пошли на спад, отчим с матерью опять начинали истерики, запирали меня в комнате, давали дополнительные выдуманные задания, не давали на улицу выходить, кормили обещаниями, что мол, оценки будут хорошие получишь подарок. А подарок был либо жвачкой, либо говорили, что они мной недовольны, потому что придуманный повод, вроде, плохо помыл полы на кухне.
И где-то в тот момент у меня вообще все сникло. Не хвалят, друзей нет, жизнь на автопилоте идет а мне вообще все равно.
Было острое желание сбежать из дома, особенно в моменты, когда меня брали в магазин и давали самые тяжелые сумки так как "Я же мужик, я должен быть сильным." а отчим нес самые легкие. Или когда мать на кассе вдруг свирепела, когда я не мог быстро открыть эти дурацкие скользкие пакеты. Но не хотел расстраивать деда с бабушкой, так как знал, что опять будет скандал, и когда вернусь на меня будут орать и бить. Поэтому я старался всеми силами не отсвечивать и сквозь недовольства делать что говорят. И если приходили в голову мысли как-то себя защитить, то сразу возникало куча запретов в которых я терялся и на меня лились множество обвинений, которые вообще никак с ситуацией были не связаны.
Как по мне, такое больше характерно для напов, есенин бы себя по иному вел. Примерно в тот же момент у меня случился клин и я погрузился в свое воображение, так как там явно было лучше, и тогда же началась странная любовь к собирательству всякой всячины, лишь бы я владел этим и этим был наполнен мой мир.
За напа могу еще сказать, что мне очень нравились основательные вещи, а не тонкие и утонченные, как было в описании есенина. Но думается, это было связано с тем, что у меня этого не было, и мне крайне сильно хотелось, чтобы у меня появился защитник, который разбил отчиму голову и всячески защищал от всего.
И я думаю, что еслиб жуков встретил такого есенина, он бы свалил в дальние дали.
Так как ему нужно что-то кроткое и нежное, что нужно защищать, а получает ходячую бомбу, которая, в принципе и сама может себя защитить словами, но кулаками махать не может.