[название]

[Araucaria]

[Araucaria]

Сергей Курий - Антиподы
375 просмотров 12 лет назад

[Araucaria]

[Araucaria]

замесить и нарубить

[Araucaria]

[Araucaria]

нелегко быть сыном кузнеца, когда ты дочь кузнеца(с)

[Araucaria]

84 просмотра 1 год назад [смайл в ушанке не поддерживается]

[а так?]

[а так поддерживается]

[Araucaria]

Spoiler: показать

-- Кто же тот злодей, бросивший дурное семя?
-- Усердный земледелец! -- своим сиплым голосом возвестил Диоген.
Аристотель с прищуром уставился на него -- пыльная борода хмурый лоб, мятые веки, под ними беспокойные глаза. Прячась в бочке, этот старый почитатель Сократа, похоже, слышит все, о чем говорят его собратья. Совсем недавно Аристотель высказал мнение, что наилучший из всех людских слоев - земледельцы, бесхитростно делающие свое дело, всех кормящие, ни во что не сующиеся, не стремящиеся править другими людьми. Они никому не приносят вреда, только пользу. Воистину соль земли. Диоген делает выпад.
Аристотель посерьезнел и спросил наивежливейше:
-- Объясни мне, чем земледелец, да еще усердный, мог испортить счастливый мир.
-- Он понял, что мотыга плохо кормит его, догадался построить себе соху, запряг в нее вола...
-- Разве это преступление, о Диоген?!
-- Самое большое. Такого преступления никогда не сделает твой Александр, как бы он со своими войсками ни старался убивать разрушать,
сжигать. Александр -- кроткий агнец, если сравнить его с первым погоняльщиком вола на поле.
-- Темны мне твои слова, Диоген.
-- А ты поднапрягись, чтобы понять: пока есть мотыга, не может быть зла! -- с сердитой сипотцой, торжествующе,-- Если ты даже очень сильный, то все равно не заставишь меня, слабого -- бери мотыгу, добывай мне хлеб. Меня же придется кормить, чтоб я мог работать. А мотыгой, хоть надорвись, много не добудешь, едва-едва хватит быть сыту одному. Какой же расчет, посуди сам, Аристотель тебе применять силу ко мне -- все, что ни сделаю мотыгой, уйдет на меня же, тебе достанется совсем ничего. Уж выгоднее тебе самому ковырять землю, чем возиться со мной.
-- Но ведь если я силен и бессовестен,-- возразил Аристотель, то почему бы мне не использовать тебя, слабого, на самой тяжелой работе -- взрыхлении земли? В это время я могу даже кормить тебя, чтоб совсем не обессилел. Использовать, а потом выгнать. Зачем содержать тебя весь год, если самое тяжелое сделано? Урожай я уж как-нибудь сам сыму. Это легче. Мотыга не избавляет от зла, Диоген.
Диоген приподнялся, глаза его теперь сверкали среди спеченных морщин.
-- Ты выгонишь меня вон -- иди куда хочешь! Ты дашь мне свободу! Ну так на следующий раз я уж постараюсь не попасть тебе под руку. Да и другие тоже будут обходить тебя стороной. При мотыге ты со своей силой не разгуляешься -- ни меня, ни кого другого рабом своим быть не заставишь. Сам ворочай. Жадность твоя обуздана! Бесстыдная сила твоя связана! Ты не можешь никому сказать: я твой господин! И жестокость свою над кем ты покажешь?.. Или я не верно говорю?
Аристотель задумался.
-- Продолжай, Диоген, -- наконец попросил он. -- И вот усердный земледелец догадался соорудить соху...
-- И не только соху! -- запальчиво возразил Диоген. -- Но и выкормил вола. Мотыгой! А это не каждому по силам. Только самому усердному.
-- Пусть так,-- согласился Аристотель.-- Что соха без вола...
-- Я не кляну этого земледельца, Аристотель, нет! Он и не знал, что открывает злую дверь в мир. Он хотел только больше обработать земли, больше получить хлеба, чтоб не голодать с детьми. И получил... Да, да, соха не только накормила его досыта, но стал оставаться лишний хлеб. Лиш-ний, Аристотель! Тогда-то все и случилось. Тогда слабого уже можно заставить -- ходи за сохой, добывай мне, сильному, хлеб, а я стану кормить тебя, как кормлю вола. Кормить и погонять, чтоб -- больше, больше! Чтоб я смог держать новых волов, новых рабов и еще больше, больше получить себе с них. Не насытюсь!.. В мире родилась жадность, Аристотель. От жадности жестокость. От жестокости -- ненависть! Мир испортился...
-- И все началось с сохи...-- Прежняя усмешка вернулась к Аристотелю.-- Заставим земледельцев разбить свои сохи. Возьмем снова в руки мотыги. Ты этого хочешь, Диоген?
-- Теперь уже надо разбивать не только соху, а все, что она на жила, -- дворцы и богатые дома, театры и ристалища, даже храмы... Пусть даже боги не смущают нас богатством! Надо собрать все золото какое есть и утопить его в море. Надо заставить скинуть богатые одежды и сжечь их на площадях. Тех, кто посмеет противиться, пре давать смерти. Человек должен вернуться к самому себе!

[Araucaria]

Spoiler: показать

-- Все возможно, Диоген,-- согласился Аристотель.
-- А-а! -- восторжествовал тогда Диоген.-- Признал это, признай и дальше: не лучше ли всем вести себя так, как веду себя я! Не рваться ни к славе, ни к богатству, не завидовать другим, не надрываться на работе, чтоб получить лишнюю гроздь винограда. Кому тогда придет в голову замахнуться на тебя, обидеть, отнять твою жизнь?
-- Все, как ты, Диоген?
-- Все, как я! И это так просто!
-- А позволь тебя спросить: почему ты не завел в своей бочке семью, не вырастил детей?.. Не надо, не отвечай, без того ясно. Тот, кто довольствуется бочкой, не хочет себе лучшего, вряд ли сумеет хорошо заботиться о детях. Им возле бочки придется недоедать, зарастать грязью, мерзнуть от холода. И если они не умрут, то вырастут слабыми и болезненными, дадут хилое потомство. Все, как ты, готовые иметь самое малое, лишь бы не осложнять жизнь. Да люди выродятся тогда, Диоген! На земле будут выть волки в одичавших виноградниках.
-- А не получится ли иначе, Аристотель: люди, соперничая в жадности, так ожесточатся, что перегрызут друг друга? И тогда волки в одичавших виноградниках все равно будут выть.
-- Оглянись, Диоген, кругом. Оглянись повнимательней! Лев в пустыне грызет газель, коршун в небе хватает ласточку, лисица жрет мышь, а все живое, однако, не оскудевает. Так повелевают боги. Или кто-то свыше богов. И не тебе, Диоген, сокрушать это.
Напряженно скособоченный Диоген устало обмяк, отвел глаза, долго угрюмо молчал.
-- Ты прав, всезнающий Аристотель,-- глухо согласился он -- Боги жестоки... Вот потому-то я и прячусь от них в бочке. Ничего не прошу у богов себе, но и помогать им не хочу. Иди, угодный богам сын Стагира, иди, тебя ждут новые ученики. Одного уже ты вырастил для мира, кажется, он щедро напоит его кровью. Готовь других, говори им, чтоб не стеснялись душить друг друга и не стонали, если кто-то станет душить их. Так уж заведено в нашем мире. Иди, Аристотель, я хочу спать.
И Диоген полез в свою бочку.
Аристотель поднялся, стряхнул мусор со своего белого хитона, улыбнулся в подрубленную бородку:
--Пожалуй, ты нашел способ быть счастливым -- проспать жизнь. Таких не следует будить. Прости меня, Диоген, больше не потревожу.
Диоген не ответил.

Он прожил в своей бочке еще тринадцать лет и умер на восемьдесят первом году. В тот год в далеком Вавилоне от загадочной болезни скончался полный сил грозный завоеватель мира Александр Македонский. Он избежал меча, но избежал ли яда?..
Аристотель пережил их обоих только на год. Он что-то плохо ладил с афинскими богами и афинскими правителями, ему пришлось удалиться на остров Эвбею, жить последние дни в изгнании. Из всех языческих философов христианство приняло только его, много веков прикрывалось его могучим авторитетом.

[Araucaria]

[Araucaria]

*********************************************

[Araucaria]

хммм.. хммм...

Spoiler: показать

[Araucaria]

картинкоспам

Spoiler: показать

[Araucaria]

что ж теперь, из-за утырков не постить хорошее?..