Имиджевая карта

[Копытное]

К теме Мышление Имиджа
Решительность в осмысление/Валентность из Поля Времени/ Бытие в задает решительность в восприятие его забот или Бытие при осмысливает сигнал Среды не являющей заботой Бытия в.

"Мы растения, которые - хотим ли мы осознать это или нет - должны корениться в земле, чтобы, поднявшись, цвести в эфире и приносить плоды". Иоган Петер Гебел

Если отрешенность от вещей и открытость для тайны пробудятся в нас, то мы выйдем в путь, который ведет нас к новой почве для коренения и стояния.
Все мы, включая и тех, кто думает по долгу службы, достаточно часто бедны мыслью, мы слишком легко становимся бездумными. Бездумность - зловещий гость, которого встретишь повсюду в сегодняшнем мире, поскольку сегодня познание всего и вся доступно так быстро и дешево, что в следующее мгновение полученное так же поспешно и забывается.

Мы заранее рассчитываем на определенные результаты.
Рассчитывание является отличительной чертой мышления, которое планирует и исследует. Такое мышление будет калькуляцией даже тогда, когда оно не оперирует цифрами и не пользуется калькулятором или компьютером.Рассчитывающее мышление калькулирует. Оно беспрерывно калькулирует новые, все более многообещающие и выгодные возможности. Вычисляющее мышление "загоняет" одну возможность за другой. Оно не может успокоиться и одуматься, прийти в себя. Вычисляющее мышление - это не осмысляющее мышление, оно не способно подумать о смысле, царящем во всем, что есть.
Итак, есть два вида мышления, причем существование каждого из них оправдано и необходимо для определенных целей:
- вычисляющее мышление;
- осмысляющее раздумье.

Осмысляющее раздумье мы и имеем в виду, когда говорим, что сегодняшний человек спасается бегством от мышления. Все же можно возразить: само по себе осмысляющее размышление парит над действительностью, оно потеряло почву. Оно не поможет нам справиться с повседневными делами. Оно бесполезно в практической жизни.
И, наконец, говорят, что чистое размышление, стойкое осмысление "выше" обычного рассудка.

Сила, скрытая в современной технике, определяет отношение человека к тому, что есть. Ее господство простирается по всей земле. Во всех сферах своего бытия человек окружен все более плотно силами техники. Эти силы, которые повсюду ежеминутно требуют к себе человека, привязывают его к себе, тянут его за собой, осаждают его и навязываются ему под видом тех или иных технических приспособлений - эти силы давно уже переросли нашу волю и способность принимать решения, ибо не человек сотворил их. Страшно на самом деле не то, что мир становится полностью технизированным. Гораздо более жутким является то, что человек не подготовлен к этому изменению мира, что мы еще не способны встретить осмысляюще мысля то, что в сущности лишь начинается в этом веке. Так будет ли человек, отдан во власть неудержимых сил техники, неизмеримо превосходящих его силы, растерянным и беззащитным? Это и произойдет, если человек окончательно откажется от того, чтобы решительно противопоставить калькуляции осмысляющее мышление. Но лишь только осмысляющее мышление пробуждается, оно должно работать непрерывно, по любому, самому незначительному поводу - так же и здесь, поскольку оно дает нам возможность осмыслить то, что находится под особой угрозой в этот век, а именно: укорененность произведений человека.

Путь к тому, что близко, для нас, людей, всегда самый дальний и потому самый трудный. Это путь размышления. Осмысляющее мышление требует от нас не цепляться односторонне за какое-то одно представление, сойти с привычной мысленной колеи, по которой мы мчимся все дальше и дальше. Осмысляющее мышление требует от нас, чтобы мы занялись тем, что, на первый взгляд, вовсе не имеет к нему отношения.
Давайте испытаем осмысляющее мышление.
Отрешенность от вещей.
Это отношение позволяет увидеть вещи не только технически, оно даёт прозреть то, что производство и использование машин требует от нас другого отношения к вещам, которое не бес-смысленно.
Отрешенность от вещей и открытость для тайны взаимно принадлежны. Они предоставят нам возможность обитать в мире совершенно иначе. Отрешенность от вещей и открытость тайне дают увидеть новую почву, которая однажды, быть может, даже возвернет в ином обличье старую, сейчас так быстро исчезающую. Однако отрешенность от вещей и открытость для тайны никогда не придут к нам сами по себе. Они не выпадут на нашу долю случайно. Они уродятся лишь из неустанного и решительного мышления.

[Копытное]

К теме ЭГО.
ЭГО= Стрессореактивность= знак Месяца+знак Дня
Месяц входит в имидж Аверса=Эгрегор, что есть направленность в суждении, оперативная память
День входит в имидж Реверса=АльтерЭГО, что есть направленность способом представления из консервативной памяти, интуиция, рефлексия.
ЭГО определяет направленность точки зрения. Из внутри как психическое или из вне, как информация Среды.

Точка зрения это то, на что направлен мой взгляд ввиду чего я провожу в некоторой области определенные различия.
Направленность взгляда или точка зрения могут быть различными. Я могу упорядочить пред=данное многообразие предметов имея в виду какую=нибудь придуманную съему: я могу вообразить будто все процессы вообще изнутри во вне или из вне вовнутрь, а затем поделить психические феномены с этой точки зрения. Во вторых, точка зрения берется из предметной области которая как-то связана с той областью которую я упорядочиваю: тогда я упорядочиваю психические процессы, имея в виду отношения в области физиологического. Так были попытки трактовать мышление и волю сообразно процессам в моторных центрах. В третьих можно действовать так, чтобы аспект в котором упорядочиваются соответственные факты сам был подчерпнут из этих фактов, чтобы принцип не прилагался к фактам, но извлекался из них самих.

Психические феномены отличаются от всех физических прежде всего тем, что им присуще нечто предметное.( "Психология"-Брентано)

Поэтому если в сфере психических феноменов существует внутреннее различие, то они должны относиться к этой базовой структуре присущности это должно быть в том, каким образом для переживаний что-то является предметом. Эти различия, в соответствии с которыми для разных переживаний имеется что-то предметное - представленное в представлении, утверждаемое в суждении, желаемое в желании, - эти различия образуют главные классы в сфере психических феноменов. Эту базовую структуру психического, которая состоит в том, что всякому переживанию присуще нечто предметное. Брентано называет интенсиональным внутренним существованием.
Intentio термин из схоластики, означает то же, что направляется на нечто.
Всякое переживание направляется на нечто, причем - соответственно своему характеру - различным образом.
Представить себе что-то способом представления - это иная само направленность нежели судить о чем-то способом суждения.

[Копытное]

К теме ЭГО.
/Психический феномен, как границы личности/ Интенциональность

Брентано различает среди способов само-направленности на тот или иной предмет три основных класса психических отправлений:
во-первых, представление в смысле соответствующего переживания,
во-вторых, суждение,
в-третьих, интерес.
«Мы говорим о представлении всегда, когда что-то показывается, — всегда, когда что-то просто дано, когда это просто-данное воспринято. Представление в широчайшем смысле — это простое обладание чем-то как наличным. Суждение Брентано интерпретирует как «принятие в качестве истинного или отвержение в качестве ложного». В отличие от голого обладания чем-то как наличным, суждение представляет собой определенное отношение к представленному как таковому.
Третьему классу Брентано дает разные наименования: интерес, любовь, душевное движение. «По нашему мнению, этот класс должен охватывать все психические явления, которые не входят в первые два класса». Он подчеркивает, что эти акты заинтересованности не имеют собственного названия. Впоследствии стали говорить также «оценка», или лучше «ценностное отношение»

Основной тезис, выдвинутый Брентано в связи с соотношением этих феноменов, гласит: Всякий психический феномен либо сам представляет собой представление, либо базируется на представлении. «Такое представление образует основу не только суждения, но равным образом и желания, и любого другого психического акта. Ничто не может стать предметом суждения, если оно не представлено, но точно так же оно не может стать предметом желания, надежды или страха» . Тем самым простое обладание чем-то как наличным получает функцию базового отправления. Суждение, заинтересованность возможны лишь тогда, когда что-то представлено — то, о чем мы судим, чем интересуемся.

Интенциональность направлена на наличное.
Суждение может быть о не наличном.

Брентано распознал в интенциональности структуру, составляющую их собственную природу. Для него эта структура стала критерием различия психических и физических феноменов. Но в то же время, поскольку она обнаруживается в являющейся сущности, она остается также критерием и принципом естественного разделения самих психических феноменов. Брентано подчеркивает, что он лишь воспроизвел то, что было известно уже Аристотелю и схоластике. В свою очередь, у Брентано научился видеть интенциональность Гуссерль.
Intentio буквально означает: самонаправленность на ... Всякое переживание, всякое душевное отправление направляется на что-то.
Суждение есть суждение о чем-то, воспоминание есть воспоминание о чем-то, представление есть представление чего-то, то же относится и к предположению, ожиданию, надежде, любви, ненависти.
Непредвзятое внимание (Sachlichkeit) по отношению к самопонятному дается нам труднее всего, поскольку притворство и ложь суть стихия человеческого существования, уже всегда заговоренного другими. Феноменологи — это не «пай-мальчики»; единственное, что их отличает, — это решимость к борьбе против этого и воля к позитивному раскрытию сути вещей.

[Копытное]

К теме ЭГО.
/границы личности/направленность на представление

Ввиду бесспорного факта — что реальный объект восприятия может отсутствовать - нельзя утверждать, что всякое восприятие есть восприятие чего-либо, иначе говоря, интенциональность, самонаправленность на ... не является необходимым признаком любого восприятия. И даже если бы всякому психическому явлению, которое квалифицируется как восприятие, соответствовал физический объект, все равно это утверждение было бы догматическим, т.к. до сих пор еще не установлено, что я имею доступ к реальности, лежащей за пределами моего сознания.
Со времен Декарта известно и из этого исходит всякая критическая философия, — что я постигаю, собственно, лини» «содержания сознания». Следовательно, в понимании интенциональности заложена двойная предпосылка. В случае восприятия — это, во-первых, метафизическая предпосылка согласно которой психическое выходит за собственные границы, к физическому, как известно, после Декарта это считается недопустимым. Во-вторых, в понимании интенциональности заложена предпосылка соответствия всякому психическому процессу некоторого реального объекта, которую опровергают факты обмана чувств и галлюцинаций.

Восприятие не становится интенциональным вследствие того, что физическое вступает в отношение к психическому, и оно не перестает быть таковым оттого, что его предмет не существует в реальности, — восприятие, будь то действительное восприятие или обман чувств, интенционально в себе самом. Интенциональность — не свойство, которое можно было бы «доставить» и «предложить» восприятию, в некоторых случаях не без успеха, — восприятие интенционально изначально и всегда, совершенно независимо от того, существует ли воспринимаемое в реальности. Более того: лишь потому, что восприятие как таковое есть самонаправленность на нечто, лишь потому, что интенциональность обретает структуру самого отправления, оказываются возможными феномены вроде обмана чувств и галлюцинаций.

Само бытие душевного отправления есть самонаправленность на ...
Интенциональность — не отношение к внешнему предмету, которым можно было бы наделять переживания и которое было бы явлено в некоторых переживаниях; переживания интенциональны сами по себе, как таковые.
Риккерт считает, что представление не является познавательным актом. Этот его вывод основан на догматической посылке, согласно которой мое представление не содержит в себе трансценденции, не касается внешнего предмета. Ибо Декарт сказал, что представление, perceptio, целиком и полностью заключено в рамках сознания, Риккерт же полагает, что трансценденция суждения, предмет которого он определяет, как ценность, не так загадочна, как трансценденция в смысле выхода в сферу внешней реальности, заключенная в предметности. Он полагает так, потому что считает, что в суждении признается нечто, имеющее характер ценности, стало быть, не существующее реально, — на этом основании он идентифицирует предмет суждения с духовным содержанием сознания: по его мнению, ценность есть нечто имманентное, и когда я признаю некую ценность, я не выхожу за пределы сознания.
Признание ценности не накладывается на представление: представление само есть само-направленность на ...; сначала всегда дан предмет суждения, так что утверждение, заключенное в суждении, фундировано в представлении. Между актами представления и суждения тоже существует интенциональная взаимосвязь. Если бы Риккерт заметил интенциональную природу представления, он, при рассмотрении его взаимосвязи с суждением, не впал бы в мифологические рассуждения. Суждение не «присоединяется» к представлению: отношения между интенциональными актами сами имеют интенциональный характер.

Является ли предмет представления реальной материальной вещью или фантазмом, признаю ли я некую ценность или выношу суждение о чем-то нереальном, — первое, что открывается взору во всех этих актах, — это структура само-направленности на ... вообще.

[Копытное]

К теме ЭГО.
/границы личности/ восприятие из направленности на/

Отношения между душевными отправлениями, переживаниями, суть не сочленения вещей, но сами имеют интенциональный характер, что эта структура определяет всю совокупность жизненных отношений. Актами принято называть также отправления душевной жизни: восприятие, суждение, любовь, ненависть... Что означает здесь термин «акт»? Он означает не такие вещи как деятельность, психический процесс или душевная способность, но — исключительно только интенциональное отношение. Такие переживания суть акты интенционального характера.
Интенциональность есть структура переживаний, а не привходящее отношение между ними и чем-то иным.

ВОСПРИНЯТОЕ В ВОСПРИЯТИИ: СУЩЕЕ САМО ПО СЕБЕ (ВЕЩЬ ОКРУЖАЮЩЕГО МИРА, ПРИРОДНАЯ ВЕЩЬ, ВЕЩНОСТЬ)
Под интенциональностью мы понимаем не привходящее объективное отношение между физической вещью и психическим процессом, но структуру отправления как отношения к ..., само-направленность на .... — и этим мы характеризуем не отдельное восприятие (вещи) здесь и теперь, но восприятие как таковое. Коль скоро мы отыскиваем базовую конституцию интенциональности, то самое лучшее для нас — следовать за самой ее структурой — само-направленности на ... Мы направляем взгляд не на само-направленность, но на ее «на»: не на восприятие, но на воспринятое, а именно на воспринятое в этом восприятии. То, что воспринимается в таком «естественном» восприятии, мы называем вещью окружающего мира.
Воспринимаемое есть вещь окружающего мира; в то же время оно есть природная вещь. Этому различию соответствуют весьма тонкие различия в нашем языке, поскольку язык сам образует выражения и их значения. Можно подарить розы или преподнести цветы, но нельзя преподнести растения. Однако ботаник препарирует не цветы, но именно растения. Различие между растениями и цветами, когда то и другое означает те же самые розы, есть различие между природной вещью и вещью обыденного мира. Роза как цветок — это вещь окружающего мира; как растение — природная вещь.
Воспринимаемое дано само по себе, без опосредования, скажем, какой-либо точкой зрения на него. Оно есть определенная вещь окружающего мира, даже если не все могут его увидеть.

В рассмотрении природной вещи, которую я обнаруживаю в восприятии, можно пойти дальше. Посредством специального исследования я могу выявить, что ей как таковой необходимо присущи материальность и протяжение, что всякое протяженное как таковое имеет окраску, всякая окраска как таковая в свою очередь предстает в виде цветового пятна определенных размеров, что материальное, протяженное может быть перемещено на другое место. Также и здесь я выделяю нечто, что обнаруживается в самой этой вещи, но на этот раз воспринимаемое предстает не как вещь окружающего мира и не как природная вещь: на этот раз я имею дело с вещностью как таковой. Я говорю о материальности, протяженности, окраске, подвижности и прочих подобных определениях, которые присущи стулу не как вот этому, но всякой природной вещи вообще; все это структуры, которые составляют вещность вещи, структурные моменты самой природной вещи, вещные определения (Sachhaltigkeiten), которые можно выявить в самом данном предмете.
Во всех трех случаях мы говорили о воспринимаемом сущем самом по себе, о том, что можно выявить в нем самом.

Воспринятое в строгом феноменологическом смысле есть не воспринятое сущее само по себе, но воспринятое сущее, поскольку оно воспринято и как оно показывает себя в конкретном восприятии. «Воспринятое как таковое», я подразумеваю это сущее, как оно есть в качестве воспринятого.
Быть воспринятым может камень, дом, дерево и т. д. Следовательно, бытие воспринятым и структура «воспринятости» принадлежит восприятию как таковому, т. е. интенциональности. Таким образом, мы можем различить, с одной стороны, само сущее: вещь окружающего мира, природную вещь, наконец, собственно вещность; с другой стороны — сущее со стороны способа его интендирования, его бытия в качестве предмета восприятия, представления, суждения, любви, ненависти, мысли в самом широком смысле. В первых трех случаях мы имели дело с сущим самим по себе; в последнем — с сущим в качестве предмета интенции, восприятия.

[Копытное]

К теме ЭГО.
/границы личности/ информация СРЕДЫ/ интендированная информация

Суждение как Оперативная Память (Эгрегор=ОП) в пустом подразумевание не включает информацию живого присутствия и Консервативная Память(АльтерЭго=КП) не использована в интуитивном восприятии.
ЭГО не передает живого сигнала среды в речевом модусе в не наличии сцены присутствия. Проигрывается роль, но это не живая реакция. Роль это ОП, живая реакция это КП.

Что же это значит — быть воспринятым?
Есть ли вообще такой модус бытия, и можно ли сказать что-либо об объекте как предмете восприятия. Главное здесь — видеть эти структуры без оглядки на какие-либо теории, и видеть их отличие от структур, присущих вещи и сущему как сущему. Первое предварительное определение и отличение от вещности указывает нам направление нашего взгляда. Очевидно, мы должны рассматривать объект не сам по себе, т. е. не так, как он предстает в восприятии, но со стороны способа его интендирования.
Что мы тогда обнаружим?
Воспринятое как таковое имеет характер живого присутствия, т. е. сущее, презентирующее себя в качестве представленного, присутствует вживе. Оно не только дано как оно само, но — как оно само вживе. Данность вживе следует отличать от самоданности. Можно вообразить предмет, но это значит, что самоданное необязательно дано вживе, но данное вживе всегда является и самоданным. Данность вживе есть особый модус самоданности сущего. Самоданность можно показать еще отчетливее, отграничив ее от представления другой возможной формы, которая в феноменологии обозначается как пустое подразумевание. Пустое подразумевание есть представление чего-то в форме мысли о чем-то, восприятия, которое может возникнуть в ходе разговора, например о вещи. В значительной мере наша естественная речь протекает именно в этом речевом модусе. Мы подразумеваем сами вещи, а не образы или представления, однако они не даны нам зримо. В пустом подразумевают предмет тоже подразумевается просто и непосредственно в его самости, но эта данность пуста, т. е. лишена какого-либо созерцательного исполнения. С другой стороны, созерцательное исполнение можно обнаружить в простом воображении, в котором дано хоть и само сущее, но не в живом присутствии.

Образ восприятия.

Наше мышление довольно редко имеет характер созерцательной полноты, исходит от самих вещей; как правило, мы мыслим в сокращенной форме и слепо.
Следующий вид представления в широчайшем смысле — это восприятие образа. Анализ образного восприятия ясно показывает, что его предмет имеет совершенно иную структуру, нежели предмет простого восприятия или воображения
Допустим, я смотрю на изображение моста. При этом имеет место новый вид представления. То, что теперь дано вживе, — это само изображение. Это изображение является вещью, объектом — точно так же, как мост, дерево и т.п. Но, в отличие от самого моста, эта вещь — не просто вещь, но в то же время — изображение. Воспринимая его, я смотрю как сквозь него и вижу изображение, а именно мост. В образном восприятии я не схватываю тематически эту вещь-изображение: глядя на изображение, я — в естественной установке — вижу то, что на ней изображено, — мост. В этом случае он дан мне уже не в пустом подразумевании и не в простом воображении, и не в оригинальном восприятии: я схватываю его в своеобразном многоуровневом акте образного восприятия. Сам мост является теперь предметом представления, опосредованного изображением. Это образное схватывание, схватывание чего-либо как изображенного, при посредстве вещи-изображения, имеет совершенно иную структуру, нежели простое восприятие.В образном сознании имеет место вещь-изображение и то, что изображено. Вещь-изображение может быть конкретной вещью — как доска на стене — но она как раз-таки не является просто вещью в смысле природной вещи или вещи окружающего мира: она показывает нечто — изображение; в простом же восприятии, в простом схватывании объекта мы не найдем ничего от образного сознания. Трактовка простого схватывания объекта, согласно которой, когда я смотрю, например, на дом, я сперва воспринимаю образ в моем сознании, т. е. сперва дана вещь-изображение, и лишь затем я вижу, что она изображает вот этот дом, — трактовка, согласно которой в сознании есть субъективный образ, а вовне, в сфере трансцендентного, изображенное, — совершенно не считается с самым простым положением вещей. В восприятии невозможно обнаружить ничего подобного; самый простой его смысл состоит в том, что я вижу сам дом. Помимо того, что сведение простого схватывания объекта к образному сознанию, которое конституировано совершенно иначе, ничего не объясняет и приводит к шатким теоретическим построениям, следует иметь в виду действительный мотив, по которому мы отвергаем эту теорию: не соответствует простым феноменологическим данностям. С этим связана и еще одна трудность, на которой мы, однако, не будем останавливаться: если познание вообще представляет собой схватывание имманентного образа внешней трансцендентной вещи, то как можно постичь сам трансцендентный объект? Если схватывание всякого объекта представляет собой образное сознание, то для имманентного образа в свою очередь требуется вещь-изображение, которая изображала бы для меня имманентное — и т.д.

С начало реакция, потом суждение. Как поток информации из вне. Среда=ЭГО->АльтерЭГО->Эгрегор.

Подведение образного сознания под схватывание объекта не выдерживает критики даже не потому, что оно приводит к регрессу в бесконечность, а значит, ничего не объясняет, и не потому, что на этой основе невозможно построить удовлетворительную теорию, — но потому, что оно уже само по себе противоречит всякой феноменологической данности, т. е. является теоретической конструкцией, лишенной феноменологической основы. Таким образом, восприятие необходимо мыслить как акт, тотально отличный от образного сознания. Образное сознание вообще возможно лишь в качестве восприятия, но так, что при этом сначала схватывается вещь-изображение, и лишь затем — то, что она изображает.

[Копытное]

К теме ЭГО.
/границы личности/ ракурс на информацию СРЕДЫ/ персонификация
Ракурс не изменяет уже интендированую вещь(суть)

Итак, будем иметь в виду: собственное содержание простой перцептивной данности — данности воспринятого в простом восприятии — заключается в том, что в восприятии воспринимаемое сущее присутствует вживе. Помимо живого присутствия воспринятого самого по себе всякое конкретное восприятие вещи характеризуется и тем, что воспринятая вещь подразумевается в ее вещной целостности. Когда я в акте чувственного восприятия вижу некий объект, хотя бы тот же стул, то я вижу в известном смысле не весь стул, но лишь одну его сторону, вижу его лишь в одном аспекте. Скажем, если я вижу верхнюю поверхность сидения, то не вижу нижнюю, — но тем не менее если я не вижу ножки стула, я ведь не думаю, что они отпилены. Войдя в комнату и взглянув на шкаф, я увижу не просто дверцу или некую поверхность, но — и это составляет смысл восприятия — собственно шкаф. Обходя вокруг него, я все время вижу его в разных ракурсах, но в каждый момент я думаю (в смысле естественного подразумевания), что вижу сам шкаф, а не тот или иной его аспект. Данные мне аспекты предмета многообразны и все время могут меняться. Но когда я обхожу вокруг воспринимаемой вещи, ее самость все время остается в живом присутствии. Вещь оттеняет себя в своих оттенках. Но в восприятии я подразумеваю не оттенки, но в том или ином оттенке — всегда саму вещь. Самотождественность воспринятого предмета сохраняется во всем многообразии сменяющих друг друга восприятий, и хотя их содержание меняется, предмет остается тем же самым.

Тематизация информации среды исходит из собственной заботы. Персонализация или персонификация дают соотв. свои тематизации, исходя из ИК(имиджевой карты).

В случае образного восприятия воспринимаемый предмет (в узком смысле) опять же имеет особую структуру целостности и ее оттенков. Вживе воспринимается вещь-изображение, и тоже всегда в том или ином аспекте. Но в естественном образном восприятии восприятие вещи-изображения в известной мере не получает завершения. В противоположность этому, например, почтальон может воспринять вещь-изображение (открытку) исключительно только как вещь окружающего мира — как почтовое отправление. Как чистое, простое восприятие вещи, восприятие вещи-изображения не только не получает завершения в восприятии изображенного, но и не предшествует ему, как если бы сначала мне была дана вещь, и лишь затем я сделал бы вывод, что она есть образ чего-либо; я вижу изображенное сразу и непосредственно. Чтобы тематически изолированно увидеть вещь-изображение, а линии и цветовые пятна увидеть в качестве чисто вещных моментов, требуется особая модификация естественного видения, своего рода элиминация образности (Entbildlichung). Для естественного же восприятия характерна тенденция к образному схватыванию.

Персонификация как интенция.

В этом многообразии модусов представления мы имеем также и определенную их взаимосвязь: пустое подразумевание, воображение, образное схватывание и простое восприятие суть не просто рядоположенные акты, но содержат в себе определенную структурную взаимосвязь.
Восприятие и перцептивная данность суть особая форма исполнения интенции. Всякая интенция содержит в себе тенденцию к исполнению, и для всякой интенции существует свой особый способ возможного исполнения: восприятие вообще исполняется лишь посредством восприятия; воспоминание — посредством припоминающего представления или же восприятия, но никогда — посредством ожидания. Возможности исполнения пустого подразумевания связаны между собой вполне определенным и закономерным образом. Это относится также и к сфере образного восприятия, причем здесь эти взаимосвязи могут быть еще более сложными, когда наряду с изображением-оригиналом имеется вторичное изображение-копия. Когда я имею дело с копией, т. е. изображением предмета, сделанным с его изображения, в моем сознании возникает определенная последовательность связей: второе изображение (копия) — первое изображение (оригинал) — модель, так что посредством репрезентативной функции второго изображения (ибо и оно есть образ модели) становится зримым собственно изображенное. Таким образом — и это наиболее существенно — воспринятое показывает себя в своей «воспринятости», в своей данности в качестве предмета восприятия: сознаваемое как образ показывает себя в своем статусе образа, воображаемое показывает себя в форме воображения, просто подразумеваемое — способом пустого подразумевания. Все это суть различные формы интендирования соответствующих предметов.

Внять суть сущего = персонализация
Принять сущее как интедированное = персонификация

Не научившись выявлять в этих актах структуры того, что в них интендировано, самих интендированных предметов как таковых, нечего и думать о научной разработке действительной — опирающейся на сами феномены — феноменологии образования понятий, т. е. их генезиса из первичных грубых значений. Но эта последняя составляет основу всякой логики, и без нее логика остается дилетантским измышлением или искусственной конструкцией.
Таким образом, мы имеем своеобразную сопринадлежность способа интендированности, intentio, и интендированного предмета, intentum, причем последнее следует понимать в указанном смысле: не воспринимаемый предмет как сущее, но сущее в аспекте способа его восприятия — intentum в «Как» его бытия интендированным. Первоначальное предварительное раскрытие фундаментальной конституции интенциональности возможно лишь со стороны способа интендированности, присущего всякой интенции как таковой.
Intentio постигается в феноменологии также в качестве подразумевания.

[Копытное]

К теме ЭГО.
/границы личности/Валентность информации/Категориальность переживания

Существует определенная взаимосвязь между подразумеванием и подразумеваемым, или ноэзисом и ноэмой. «Νοεῖν» означает «внимать», «просто схватывать» — само внятие и соответствующий предмет в аспекте способа его внятия. Всякая само-направленность на ... — боязнь, надежда, любовь — имеет характер само-направленности на ..., который Гуссерль называет ноэзисом. Поскольку понятие «νοεῖν» взято из сферы теоретического познания, то здесь предполагается истолкование практической сферы на основе теоретической.
Полное определение интенциональности возможно лишь тогда, когда она рассматривается как сопринадлежность интенции и интендированного предмета.
Поэтому, мы говорим: интенциональность — это не вторичное соотнесение изначально интенциональных переживаний и объектов, но структура, базовая конституция которой
такова, что ей с необходимостью принадлежит ее собственный интенциональный предмет, intentum.

Гуссерль, так и Шелер пытаются — соответственно разными путями — преодолеть представление о психической обусловленности и психическом характере интенциональности:
Гуссерль определяет интенциональность как всеобщую структуру разума (понимая его не как область психического, но отграничивая его от психического);
Шелер определяет ее как структуру духа или личности, опять же отграничивая ее от психического.

Интенциональность — не окончательное объяснение психического, но первоначальная отправная точка в деле преодоления некритических допущений, таких как традиционные определения действительности в качестве психического, сознания, связи переживаний, разума. Поэтому мы должны открыто признать, что принадлежность intentum к intentio является далеко не ясным фактом. Остается загадкой, как интендированность некоторого сущего соотносится с самим этим сущим.

Реактивность ЭГО на информацию Среды

Категориальное созерцание
То, что обозначает этот термин, и что нам предстоит прояснить, могло быть открыто лишь после того, как была выявлена структура интенциональности. Выражение «созерцание» по своему значению соответствует тому, что было определено выше как «видение» в полном смысле. «Созерцание» означает простое схватывание того, что обнаруживает-ся нами в живом присутствии — самого предмета, как он себя показывает. В этом понятии, во-первых, не определено, является ли чувственное восприятие единственной и изначальной формой созерцания, или же существуют другие возможные его формы, соответствующие другим предметным полям и содержаниям. Во-вторых, в это понятие не следует вкладывать ничего, помимо его феноменологического определения: простое схватывание того, что дано в живом присутствии, таким, как оно себя показывает.
Открытие категориального созерцания указывает на то, что, во-первых, существует простое схватывание категориального— тех моментов сущего, которые принято называть категориями, и которые в грубой форме были обнаружены очень давно. Во-первых, и главным образом, это открытие демонстрирует тот факт, что такое схватывание задействовано в самом обычном повседневном восприятии и во всяком опыте.
Категориальное созерцание является составным моментом всякого конкретного восприятия.
Во-первых, в рассмотрении интенционального подразумевания и интенционального исполнения.
Во-вторых, интенциональных отправлений как выраженных — созерцания и выражения.
Переживания в широчайшем смысле — суть всегда выраженные переживания: даже если они не высказываются вербально, они тем не менее выражаются в определенной артикуляции, обусловленной их пониманием, которое я имею, когда просто переживаю их, не рассматривая тематически.

[Копытное]

К теме ЭГО
/информация среды при валентности Эгрегор-ЭГО и ЭГО-АльтерЭГО/
Эгрегор (плюсовой)>ЭГО
Сигнал среды ЭГО->АльтерЭГО<-> Эгрегор ->ЭГО дает живую взаимную реакцию;

Пустое подразумевание не исполнено смыслом, его предмет дан способом неисполненности. Пустое подразумевание и, соответственно, подразумеваемое определенным образом могут исполняться в созерцательном представлении. При этом подразумеваемое (представленное) дано с большей или меньшей полнотой. Но полнота представления, сколь бы велика она ни была, все же отличается от полноты восприятия, в котором сущее дано вживе.

Взаимосвязь этих способов представления есть функциональная взаимосвязь, всегда предопределенная их интенциональной структурой. Пустое подразумевание, представление, чувственное восприятие соотносятся не просто как виды одного рода, подобно тому, как яблоко, груша, персик и слива суть фрукты: соотношение этих способов имеет функциональный, а само исполнение — интенциональный характер. «Исполнение» означает, что сущее дано в его созерцаемом содержании, и именно так, что то в нем, что прежде лишь подразумевалось, удостоверяет себя как укорененное в самих вещах. Восприятие и, соответственно то, что в нем дается, удостоверяет. Пустое подразумевание удостоверяет себя в том положении вещей, которое дано в созерцании; оригинальное восприятие дает как достоверность.

АльтерЭГО= Консервативная память(КП)= опыт(рефлексии, интуиция)
Эгрегор=(Оперативная память(ОП)= интендированый опыт(импринты)

Когда подразумеваемое опытно дано в созерцаемом как оно само и как то же самое — есть акт идентификации. Подразумеваемое идентифицируется в созерцаемом, самотождественность дается в опыте. При этом следует обратить особое внимание на то обстоятельство, что в акте идентификации идентичность как самотождественность не схватывается тематически.

Очевидность констатирует Эгрегор

Данности пустого подразумевания соизмеряются с самими вещами, т. е. в исполнении я усматриваю саму вещь, точнее, укорененность в вещах того, что я прежде только подразумевал. Такое исполнение как акт идентификации заключает в себе усмотрение укорененности подразумеваемого в вещах, и это усмотрение как идентифицирующее исполнение называется очевидностью.

Код: Выделить всё

зацикленность мышление свойственна при равных имиджах на осях Аверс=Реверс(сравнивание консервативной памяти и оперативной) или Аверс= Стрессореактивность (образное) или Реверс= Стрессореактивность. (логическое)
Положи́тельная обра́тная связь (ПОС) — тип обратной связи, ...
... При равенстве 1 коэффициента усиления в разомкнутом контуре система находится на грани самовозбуждения и случайно возникшие автоколебания либо медленно затухают, либо нарастают до ограничения.

Из темы Мышление Имиджа

« Сделать из мухи слона»
Этот тип мышления можно еще описать как «много шума из ничего» . Люди способны злиться или расстраиваться по сущим пустякам. Многие разрывают отношения и страдают из-за настоящей ерунды. Мелочи нарастают в снежный ком и полностью искажают ваш взгляд на реальность.
Эта неспособность смотреть на вещи в перспективе приводит к вспышкам реакций, которые абсолютно несоразмерны событиям

свойсвтенно такой конфигурации ИК:
- Реверс (Эмпатия)больше Аверса(Аристократ минус, Рыцарь минус) , Аверс больше Стрессореактивности( Шут минус, Король).
Положи́тельная обра́тная связь (ПОС) — тип обратной связи, ...
Положительная обратная связь ускоряет реакцию системы на изменение входного сигнала, поэтому её умышленно используют в технике в ситуациях, когда требуется ускорение реакции на изменение внешних параметров.
В то же время положительная обратная связь может привести к неустойчивости системы. Для примера примем, что в контуре нет фазовых задержек(слабое логическое мышление). При этом если коэффициент усиления в петле положительной обратной связи (в разомкнутой системе, или разомкнутом контуре), больше 1 то в системе возникают автоколебания ...

[Копытное]

К теме ЭГО
/Валентность суждения Эгрегор-ЭГО/истина и бытие/
Если очевидность констатирует Эгрегор(как акт суждения), то ЭГО задает предметное поле для суждения.

Очевидность часто понимают как некое добавление к переживаниям определенного класса, а именно к актам суждения. Это ограничение, как и само определение очевидности в качестве возможного придатка к психическим процессам, не соответствует положению вещей. Нетрудно видеть, что очевидность вообще можно понять лишь увидев в ней интенциональную структуру.
Поскольку акт очевидности есть идентифицирующее и отличающее усмотрение некоего содержания в оригинально созерцаемой вещи, то очевидность по своему смыслу может принимать различные формы и иметь различные виды строгости (Strenge) — в зависимости от характера бытия того или иного предметного поля, интенциональной структуры способа его схватывания и определенных ею возможностей исполнения. Поэтому мы говорим о региональном характере очевидности. Всякая очевидность по своему смыслу соответствует некоему предметному региону.
Очевидность есть универсальная функция актов, прежде всего тех, которые дают предметы, но также и всех актов вообще (очевидность воли, желания, любви, надежды). Очевидность не ограничена сферой высказывания, предикации, суждения. Будучи универсальной, она в то же время может быть различной — в зависимости от предметного региона и доступа к нему.

Таким образом, мы получили:
во-первых, идею чистой и абсолютной очевидности — «аподиктичность» как усмотрение сущностных обстоятельств,
во-вторых, идею усмотрения «индивидуальных» обстоятельств, «вещей» — ассерторическая очевидность,
в-третьих, идею их взаимосвязи, усмотрение необходимости так-бытия индивидуального в сущностных основаниях «данной единичности».

Из того, что было сказано о тотальном и высшем (höchste) исполнении, вырастают два феноменологических понятия, а именно — истина и бытие.
Окончательное и всеобщее исполнение означает: соизмерение — adaequatio — подразумевания — intellectus — с самой усмотренной вещью — res.
Таким образом, мы получаем феноменологическую интерпретацию древней схоластической дефиниции истины: veritas est adaequatio rei et intellectus.
В составе подразумевания и предметно данного нет ни одной частной интенции, которая не имела бы исполнения со стороны оригинального созерцания вещи.

"Бытие при" из Поля Времени есть Бытие Истинным как коррелят "Бытия в" и информации СРЕДЫ=ЭГО.

Что же тогда — в полной структуре познания — означает термин «истина»?
Удостоверение подразумеваемого созерцаемым есть идентификация, акт, который феноменологически определен как интенциональность, само-направленность на... Это значит, что всякий акт имеет свой интенциональный коррелят: восприятие — воспринятое, идентификация — идентифицированное (здесь: идентичность подразумеваемого и созерцаемого как интенциональных коррелятов акта идентификации).
Истину можно понимать трояко: в первом понятии истины она определяется как идентичность подразумеваемого и созерцаемого. Тогда бытие истинным есть то же самое, что идентичность, существование этой идентичности. Это первое понятие истины соотносится с коррелятом акта идентификации — существованием идентичности подразумеваемого и созерцаемого. При этом следует отметить, что в живом акте конкретного восприятия и в удостоверении подразумеваемого само это восприятие переживается в схватывании вещи как таковой, в осуществлении акта. Когда подразумеваемое приходит к совпадению с созерцаемым, мой взгляд изначально направлен на саму вещь, и только на нее, но тем не менее — и в этом состоит своеобразие данной структуры — в таком схватывании самой созерцаемой вещи испытывается очевидность. Таким образом, мы обнаруживаем своеобразную связь: нечто испытывается, но не схватывается, идентичность испытывается только в схватывании объекта как таковом, т. е. как раз-таки в не-схватывании ее самой. Приведение к совпадению сопряжено с вещью, и именно благодаря этому бытию-при-вещи как определенной интенциональности это совпадение, оставаясь нетематическим, испытывается как зримо (durchsichtig) истинное. В этом заключается феноменологический смысл утверждения, что в очевидном восприятии я не изучаю тематически саму истину этого восприятия, но переживаю истину, живу в ней. Бытие истинным испытывается как особое отношение, отношение между подразумеваемым и созерцаемым, а именно — отношение идентичности. Это особое отношение мы называем отношением истины, в нем заключено именно бытие истинным.

[Копытное]

К теме ЭГО
/Валентность суждения Эгрегор-ЭГО/истина и бытие/адекватность и действительность

Коррелятивно — со стороны intentio — мы получаем второе понятие истины, связанное не с содержанием акта, но с самим актом. Здесь тематизируется уже не идентичность того, что интендировано в подразумевании и созерцании, но сама структура акта очевидности как приводящая к совпадению идентификация. Иными словами, здесь рассматривается идея структурного соотношения актов подразумевания и созерцания, интенциональной структуры самой очевидности, adaequatio в смысле adaequare. Здесь истина определяется как характер познания, как акт, т. е. как интенциональность. Истину как adaequatio можно понимать в двух смыслах, которые имели место на протяжении всей истории философии: во-первых, в смысле коррелята идентификации, приведения к совпадению, во-вторых, в смысле характера этих актов (идентификации). Спор о понятии истины всегда сводится к противополаганию двух тезисов: истина есть отношение подразумеваемого к вещи и истина есть определенная взаимосвязь актов, поскольку ведь говорить об истине я могу лишь применительно к познанию. В обоих случаях истина определяется лишь с одной стороны, оба эти определения неполны; ни тот, кто ориентируется на вещи, ни тот, кто ориентируется на акты, не достигают изначального смысла истины.

Третье понятие истины мы получим, вновь обратившись к самому созерцаемому сущему. Истинное можно понимать также в смысле самого сущего объекта, который, будучи предметом оригинального созерцания, является удостоверяющим, предоставляет почву для идентификации и обеспечивает ее правомерность. Тогда истинное — это то, что делает истинным познание, а истина — это то же, что бытие, действительное бытие.

Смысл бытия как бытия истинны.
Следует обратить внимание на тот факт, что мы можем использовать слова «действительно» и «истинно» как равнозначные. Этот акцент на бытии означает, что существует вышеозначенное отношение истины, т. е. существует тождество подразумеваемого и созерцаемого. Здесь бытие означает то же, что и существование истины, отношения истины, тождества. В выражении «этот стул желтый» подразумевается бытие в обоих его значениях: Бытие как фактор отношения в положении вещей как таковом и бытие как отношение истины, или точнее: существование и устойчивость положения вещей внутри отношения истины. Так имея два смысла бытия, а именно связанные с различением двух понятий бытия — в смысле истины, понимаемой как существование тождества и в смысле связки, понимаемой как структурный момент самого положения вещей, — относятся к сфере феноменологической логики. Феноменальная структурная взаимосвязь здесь такова, что истинное положение вещей, в структуру которого входит это «бытие» в смысле связки «есть», представляет собой коррелят, какой-то определенный коррелят в самом положении вещей, иначе говоря, положение вещей как только подразумеваемое есть истинно, поскольку удостоверяется самими вещами. Таким образом, отношение истины существует, оно есть истинно.

Изначально и в собственном смысле истина считается характеристикой интенциональности, стало быть — в силу ее конституции — истина присуща как интенции, так и интентуму. Традиционно ее относят, главным образом, к актам высказывания, т. е. актам предикативным, связывающим. Однако если вспомнить приведенный выше анализ очевидности, то становится ясно, что и несвязывающие, т. е. однонаправленные, монотетические акты точно так же содержат в себе возможность удостоверения, т. е. могут быть истинны. Таким образом, феноменология отказывается от узкого понимания истины, замыкающего ее в сфере связывающих актов, суждений. Истина таких актов есть лишь определенный вид истинного бытия объективирующих познавательных актов вообще.

[Копытное]

К теме ЭГО
/реактивность/истоки выражения

СОЗЕРЦАНИЕ И ВЫРАЖЕНИЕ

Высказывания суть акты значения, и высказывания в смысле сформулированных предложений суть лишь определенные формы выраженности в смысле актов выражения переживаний или отправлений посредством значения. Фактически даже самые простые наши восприятия и схватывания всегда уже выражены, и более того, определенным образом проинтерпретированы.
«Дать выражение некоторому восприятию» может означать то же, что «изъявить» — изъявление акта восприятия. Имеется в виду, что я сейчас осуществляю этот акт, я сообщаю, что сейчас я осуществляю восприятие. Такая возможность изъявления существует не только для восприятия, но и для любого другого акта: констатирующее изъявление актуального осуществления возможно и для представления, суждения, желания, ожидания и т.п. Когда я говорю кому-то: «Надеюсь, ты это сделаешь», — это значит, что я ожидаю от него определенных действий. Здесь имеет место, в частности, адресованное другому сообщение о том, что я от него чего-то ожидаю. Или я говорю: «Я хочу, чтобы...», — и тем самым даю выражение своему желанию, изъявляю его как актуально переживаемое мною. Таким образом, в этом первом смысле дать выражение означает изъявить наличие акта, его живое протекание. В этом смысле дать выражение восприятию означает: я сейчас сообщаю, что .. .
Выражение восприятия может означать не только изъявление этого акта, но и сообщение о том, что в нем воспринято. В этом случае я не высказываюсь об акте и его наличии, не констатирую, что во мне протекает восприятие вещи: на этот раз высказывание относится к самому схваченному, на основе воспринятого в этих актах — к самому сущему. Этот смысл выражения распространяется на все акты простой предметной данности. Так, я могу высказать что-либо о предмете пустого подразумевания, чистой мысли. При этом я высказываюсь не о представлении как таковом, не о субъективном, но о самом подразумеваемом, — конечно, без созерцательного удостоверения отдельных шагов подразумевания. Выражение в смысле сообщения того, что воспринято в восприятии, приобретает для нас значение, когда мы говорим о высказываниях восприятия. Высказывание восприятия представляет собой сообщение о воспринятом сущем, но не об акте восприятия как таковом.

При восприятии вещи и осуществляемого в нем высказывании, это последнее выделяет в вещи, схваченной сначала в простой и нерасчлененной целокупности, определенные отношения, извлекает их из оригинально данного чувственного содержания. В соответствии с изложенным выше, высказывание получает в нем свое удостоверение в смысле совпадения: оно истинно. Смысл высказывания предполагает тенденцию к истине, собственному истинному бытию. Лишь так оно есть собственно то, что оно есть. То, что было сказано об истине, адекватности, исполнении простых актов схватывания, очевидным образом распространяется и на акты

Можно ли на основе восприятия вещи удостоверить такие элементы высказывания, как «это», «есть» (das «ist»), «и»? В полном высказывании восприятия заключен цнтенциональный избыток по отношению к интенциям, для которых возможность удостоверения посредством простого восприятия не может быть подвергнута сомнению. Но может быть, этого нет в более простых выражениях — в простом наименовании, номинативном полагании типа «желтый, обтянутый стул»? Но при ближайшем рассмотрении избыток обнаруживается и здесь: я могу видеть желтое, окраску, но не бытие в качестве желтого, окрашенного, однако слово «желтый» в данном случае выражает атрибут, т. е. — в развернутом выражении — «стул, существующий в качестве желтого» (der gelbseiende Stuhl). Это «бытие» в последнем выражении и связка в предыдущем не могут быть даны в восприятии.«Бытие» не является рассмотренным моментом стула, таким как дерево, тяжесть, плотность, окраска, или его частью — как штоф или винты. Уже Кант говорил, что «бытие» не является реальным предикатом предмета; при этом он имел в виду реальное бытие, но это относится и к бытию в смысле связки. Высказывание выражает нечто, что отнюдь не является наличной данностью восприятия.
Было сказано, что можно видеть окраску, но не бытие в качестве окрашенного; окраска есть нечто чувственное, реальное, тогда как бытие не является ни чувственным, ни реальным. Поскольку это реальное предстает взору как объективное, часть и момент объекта, постольку нечувственное приравнивается к субъективно-духовному, имманентному. Реальное усматривается в объекте, остальное привносится субъектом. Но субъект дан во внутреннем восприятии.

Бытие-в как АльтерЭГО доминирующий имидж в карте над имиджем в Эгрегоре

Исток этих нечувственных моментов лежит в имманентном восприятии, в рефлексии над сознанием.

[Копытное]

К теме ЭГО
/Субъект сознания активатор психических процессов/

Поскольку, из идеализма, не чувственное, идеальное не допускает простого (ohne weiteres) отождествления с имманентным, субъективным, с сознанием. Это не просто отрицательное заявление: на это дано позитивное указание, составляющее собственный смысл категориального созерцания.
«Есть», «бытие», «это», «единство» и т.п. означают нечувственное, а последнее есть нечто нереальное, необъективное, стало быть, субъективное, — нам следует обратиться к рассмотрению субъекта, сознания. Но в сознании — если не видеть в нем интенциональность (упущение, отличающее предшествующую философию) — мы обнаружим акты в смысле психических процессов. Исследуя сознание, я всегда обнаруживаю только суждение, желание, представление, восприятие, воспоминание, т. е. имманентные психические процессы, стало быть, то, что — говоря словами Канта — дается мне посредством внутреннего чувства. Поэтому последовательный феноменолог скажет, что и те понятия, которые я выявляю посредством внутреннего чувства, суть в своей основе понятия чувственные, доступные посредством внутреннего чувства. Если я задаюсь вопросом об имманентном сознания, то в итоге получаю лишь чувственное и предметное, то, что я должен признать внутренней (reelles) составной частью психической жизни, — но нигде я не найду таких вещей как, «бытие», «это», «и». Поэтому Гуссерль говорит: «Исток понятий «предметность» и «бытие» (в смысле связки) на самом деле заключается не в рефлексии над суждениями или, напротив, над актами их исполнения, но в самих актах исполнения, суждений; основание для абстрагирования и реализации этих понятий мы находим не в актах, взятых в качестве предметов, но в предметах этих актов...».
«Бытие» (категория), «и», «или», «это», «один», «некоторые», «следовательно» суть не моменты сознания (Bewusstseinsmässiges), но корреляты определенных актов.

Если образовать понятие совокупности, то соответствующий феномен можно отыскать не посредством рефлексии над психическим процессом соединения (a+b+c+d...), но обратив взгляд на то, что в этом акте подразумевается, не в акте, но в том, что сам этот акт дает. Точно так же категориальное содержание идентичности обнаруживается не в рефлексии над сознанием и субъектом идеирующего переживания, но в рассмотрении того, что в этом переживании как таковом подразумевается.
«Всеобщность» (Allheit), «и», «но» и т. п. не являются чем-то относящимся к сознанию, чем-то психическим, они суть предметность особого рода. Здесь речь идет об актах, которые должны давать нечто само по себе, а именно нечто такое, что не является чувственно-реальным вещным объектом, его частью или моментом. Эти моменты не могут быть выявлены посредством чувственного восприятия'. они выявляются посредством исполнения, в своей сущности тождественного исполнению восприятия, т. е. посредством оригинальной самоданности в соответствующих дающих актах. Поскольку «всеохватность», «численность», «субъект», «предикат», «предметность», «нечто» суть предметы, постольку мы должны понимать, что и соответствующие акты оригинального выявления суть акты созерцания (в формальном смысле этого понятия). Те моменты полного высказывания, исполнение которых невозможно посредством чувственного восприятия, получают его посредством не-чувственного восприятия, т. е. категориального созерцания.

Простое, т. е. чувственное восприятие не обеспечивает исполнения всех интенций высказывания. Что же делает восприятие простым?
При феноменологическом рассмотрении дела ясно, что всякое отдельное восприятие как фаза в целокупной непрерывной последовательности в себе самом есть полное восприятие вещи. В каждый момент целостная вещь вживе дана как она сама и как та же самая. Это значит: непрерывность последовательности восприятия не устанавливается задним числом благодаря следующему за ней синтезу, но ее предмет дан на одном уровне акта (Aktstufe), т. е. взаимосвязь моментов восприятия определяет его как единое, но как бы протяженное восприятие. Оно дает свой предмет «просто и непосредственно». Этот момент — что фазы восприятия осуществляются на одном уровне акта, и что каждая фаза последовательности восприятия представляет собой полное восприятие, — и есть то в восприятии, что мы обозначаем как его простоту или одноуровневость. Простота означает отсутствие актов более высокого уровня, которые задним числом устанавливали бы единство. Стало быть, это качество «простоты» означает определенный способ схватывания, т. е. характер интенциональности. Как способ схватывания, оно (выше об этом говорилось) не исключает того, что само это восприятие имеет в высшей степени сложную структуру. Простота восприятия не означает также, что сам акт должен иметь атомарную структуру. И наоборот, многоуровневость категориальных актов не исключает их простоты.

[Копытное]

К теме ЭГО
/Выражение как многоуровневый акт/

В простом схватывании эксплицитно дана предметная целостность — в смысле присутствующей вживе самотождественной вещи. Напротив, части, моменты, фрагменты вещи, изначально данной в простом восприятии, наличествуют неявно, имплицитно, но их наличие в то же время означает и возможность выявления. Однако это простое восприятие, а также то, что в нем дано,— само наличное сущее, — в свою очередь может стать основанием для актов, которые в их специфической интенциональности надстраиваются над ним в качестве коррелятов ее предметности и используют его в качестве основы для построения новой объективности. Взаимосвязь этой новой предметности и предметности реальных предметов, предметности базового уровня, т. е. соотношение уровней самой интенциональности. И то и другое неотделимо от описанных выше черт фундаментальной конституции интенциональности. Коль скоро мы говорим о связях актов — актов базового уровня и актов, которые надстраиваются над ними (о простых и фундированных актах), — наш взгляд не должен направляться на психические процессы и их соединения по типу временной последовательности, ибо связи актов суть отношения фундирования и модификации интенциональности, т. е. структуры направленности тех или иных переживаний на их собственные предметы. Как акты, они всегда имеют свое возможное сущее, которое в них самих подразумевается; они имеют его в некоторой определенной форме, в определенном «Как» данности. То, что предметно дано в фундированных актах, не может быть доступно в простых актах базового уровня, т. е. именно категориальные акты делают доступной — в новой предметной форме — предметность, на которой они базируются и которая дана способом простой данности. Эта новая функция — обеспечение доступности просто предданного предмета — в ее отношении к актам называется также выражением.

В самом общем виде отношение фундированных актов к фундирующим, простым актам можно охарактеризовать так: фундированные, или категориальные акты вместе с простыми, фундирующими актами направлены на предметности последних и со-полагают их, но таким образом, что эта направленность не совпадает с интенциональностью простых дающих актов, — фундированный категориальный акт не сводится к формализированному повторению простого дающего акта. Это значит, что фундированные акты вновь раскрывают просто предданные предметы, так что последние эксплицитно схватываются, и именно как таковые, каковы они суть.

В теме Абивалентность в ИК рассмотрены Акты синтеза.

Код: Выделить всё

Карнавализация — понятие, введённое в литературоведение Михаилом Бахтиным и означающее результат воздействия традиций средневекового карнавала на культуру и мышление Нового времени. Концепция карнавализации междисциплинарна и, помимо собственно исторической поэтики, используется в рамках таких дисциплин, как философская эстетика, теоретическая поэтика, философская и культурная антропология, этиология, семиотика и так далее
Карнавальное, по Бахтину, противостоит трагическому и эпическому. Когда некое художественное или (прежде всего) жизненное явление карнавализируется, это означает его осовременивание, «фамильярный контакт» с этим явлением. В качестве второго признака карнавализованного явления Бахтин выделил его амбивалентность — одновременную причастность как к воплощённой конечности, так и к воплощённой незавершённости всего сущего, смерти и воскрешению, совмещение пародийности, несущей в себе заряд развенчания, с потенциалом обновления. Третий признак карнавализации — «весёлая относительность»: несоответствие между внешним и внутренним, условиями и условностями настоящего и предчувствием возможного иного миропорядка, таящегося за фасадом вещей, ролей, поведений и языка

Частое сочитание противоположных имиджей:
Аверс/Реверс(Оп -оперативная память/Кп- консервативная),
Аверс/Стрессореактивность(Оп -оперативная память/Среда - реакция на внешнюю информация),
Реверс/Стрессореактивность(Кп- консервативная память/Среда - реакция на внешнюю информация),
привело к детерменированию даных отношений .

АКТЫ СИНТЕЗА
В простом восприятии какого-либо сущего само это сущее первоначально наличествует как нерасчлененное. Эта нерасчлененность означает, что заключенные в ней реальные части и моменты не отделены друг от друга. Но в то же время, будучи представлены (präsent) в единстве целокупного предмета простого схватывания, они могут быть разделены. Это разделение осуществляется в особых и специфических актах экспликации. Акты, выделяющие и дающие отношение не рядоположены друг другу и не следуют друг за другом: они едины в рамках единого подразумевания предметного отношения как такового. Они образуют изначальное актуальное единство, которое, как объемлющее, обеспечивает данность новой предметности, точнее, данность сущего в этой новой предметности — первично подразумеваемой и наличной в качестве таковой. Эта новая предметность опознается как определенное отношение, члены которого дают расчлененное в качестве субъекта и предиката.
Акт соотнесения, в котором предмет предстает в форме фундированной таким образом предметности можно понимать — соответственно двоякой возможности направления взгляда (на часть или целое) — равным образом и как синтез, и как диарезис. Это видел уже Аристотель. Но нужно правильно понимать смысл этих актов. По своему смыслу синтез — это не столько связывание двух первоначально разделенных частей, подобное склеиванию или спайке вещей, сколько данность предмета, σύνθεσις и διαίρεσις следует понимать в интенциональном смысле. Синтез — это не связывание предметов, σύνθεσις и διαίρεσις дают пред­меты. Главное заключается в том, что в таком синтезе q показывает себя как принадлежащее S, эксплицитно показывает себя простая целостность S. Так становится ясно, что выделение и презентация предметности в целом возможны лишь на основе предданной вещи и осуществляются так, что в предметности эксплицитно показывает себя сама эта вещь, и только она. Фундированный акт соотнесения дает нечто такое, что никогда не может быть схвачено посредством простого восприятия как такового. Саму предметность следует понимать как в высшей степени своеобразное отношение. При ясном понимании того, что презентировано в категориальном созерцании, мы можем видеть, что объективность сущего отнюдь не исчерпывается реальностью в этом узком определении, что по содержанию объективность, или предметность в широчайшем смысле, значительно превосходит реальность вещи, — и более того, что саму реальность вещи можно понять в ее структуре лишь исходя из полной области сущего, данного в простом опыте.

пример амбивалентного отношение имиджей в ИК

Код: Выделить всё

ХРОНОТОП (с греч. χρόνος - время, τόπος — место) — понятие, введенное в сферу гуманитарных наук, эстетики и поэтики М. Бахтиным, обозначающее взаимосвязь художественных пространственных и временных характеристик историко-культурных, жанрово-стилевых общностей искусства или же отдельного произведения. Ученый подчеркивал формально-содержательный синтез категории X., с помощью которой фиксируется то, как приметы времени раскрываются в пространстве, а пространство измеряется временем, что определяет композицию, жанр и образно-смысловую, ценностно-эстетическую наполненность художественных феноменов. В одних видах искусства ведущим является время, в других — пространство


(Шут+/Шут-) - Время как эпоха/ место как комната;
(Шут-/Шут+) - Время как час дня, день как часть недели, месяц как часть года/ место как вселенная, часть света.

[Копытное]

К теме ЭГО
/Выражение идейных актов/

Ещё два вида синтетических актов в сфере категориального созерцания составляют акты соединения и разъединения, имеющие в качестве предметных коррелятов конъюнкцию и дизъюнкцию, «и» и «или». Если я имею в простой предданности некоторое многообразие предметов А,В,С..., то оно может обрести отчетливо предметный характер в акте соединения: когда я говорю «А+В+С». В случае такого схватывания «плюс» всегда тоже имеет предметный характер. В подобных актах показывает себя «и», а вместе с тем и предметный базис понятия совокупности. «И» обеспечивает образование новой предметности, которая фундирована в первой, вместе с тем делая ее более отчетливой. «И» есть определенное отношение, и в нем всегда с необходимостью подразумеваются его члены. Наиболее отчетливо выделение этого отношения проявляется в отличии простого восприятия предмета в его фигуральных моментах от явной презентации многообразия как исчисленного множества. В некотором перцептивном акте я могу просто увидеть стайку птиц или липовую аллею. Это предданная, замкнутая в себе целокупность. Единство аллеи, стайки, клина диких уток не фундировано в предварительном пересчете, это созерцательное единство, в котором просто дано целое, — оно имеет фигуративный характер.
В своих математических штудиях Гуссерль увидел фигуративное очень рано. Затем оно перешло в психологию, где заговорили о гештальтах. Теперь на основе этого открытия выстраивают новую психологию — гештальтпсихологию, и она уже успела стать мировоззрением.
Акты синтеза, о которых мы говорили до сих пор, — фундированные акты, в которых всегда подразумевается, в частности, фундирующая предметность, отличаются от актов идеации тем, что в последних, хотя и они являются фундированными, фундирующая предметность не подразумевается.

При доминирующим Эгрегоре в ИК. Авер > Реверса > ЭГО

Акты идеации, акты созерцания всеобщего, будучи категориальными актами, дают некоторый предмет, который называют идеей, idea, species. Этот термин представляет собой латинский перевод греческого слова eidos, вид чего-либо. Акты созерцания всеобщего дают то, что мы видим в вещах прежде всего, просто глядя на них. Когда я просто воспринимаю что-то в окружающем мире, то, если я смотрю на дома, я прежде всего изначально и отчетливо вижу их не в их единичности и взаимных различиях, но в их общности, я вижу: это дом. Это «как-нечто», сам этот всеобщий характер дома как таковой эксплицитно не схватывается, однако уже в простом созерцании оно со-присутствует в качестве того, что в определенной мере проясняет предданное. Идеация есть тот самый вид дающего созерцания, в котором дается species «дом». В множестве индивидуаций (Vereinzelungen) красного я усматриваю красное как таковое (das Rot). Это отличающее усмотрение идеи есть фундаментальный акт — он базируется на предданном схватывании индивидуаций.

Из Поля Времени: (Ферзь+) отождествляет индивидуальность сущего(Бытие в) и так же репрезентирует сторону Времени как Дух.

Индивидуальное хоть и выступает в качестве фундирующего, но при этом как раз-таки не подразумевается вместе с идеей, подобно тому, например, как в конъюнкции подразумеваются оба его члена и переносятся, вместе с «и», в новую предметность. В идеации же фундирующая предметность не включается в содержание подразумеваемого. Фундирующее, индивидуальное представление подразумевает вот это» или некоторое многообразие «вот этого» в определенном аспекте, скажем, эти красные шары в их одинаковости. Одинаковость предданных шаров может быть усмотрена сразу или установлена в последовательном сравнении. Однако в любом случае одинаковость как таковая, т. е. само по себе то, в свете чего шары сравниваются, не является тематическим предметом. То, что позволяет сравнивать шары, есть идеальное единство одинаковости как таковой, но не реальная и объективная их одинаковость. Идеальное единство вида тоже с самого начала наличие в каждом конкретном схватывании, хотя и не дано эксплицитно в качестве того, на что направлено сравнивающее рассмотрение. Но аспект сравнимости предметов может быть воспринят (genommen) изолированно, в своей чистой предметности, — так я получаю идею.

По своему смыслу предмет идеативного категориального созерцания характеризуется следующим:
1. Для новой предметности — идеи — необходим фундамент, экземплярная подоснова в виде какой-либо (все равно какой) индивидуации, некоторая предданность, которая, однако, как таковая не подразумевается.
2. Объем конкретных индивидуации идеи может быть любым.
3. Вторично даже отношение предметного содержания идеи к возможному объему ее индивидуации.
4. Идеальное единство вида, всеобщего, является, как иногда говорят, идеальным единством неизменной, инвариантной идентичности. В каждом конкретном случае красного можно обнаружить единство вида как одно и то же.
Акты второй группы(Идеации) хоть и нуждаются в фундирующих предметах, но не подразумевают их как таковых.