****************
В искусстве стихосложения я с тобой не сравнюсь. Потерял квалификацию. Если только она у меня была. А потому…
«Из немытой посуды хлебать лунный свет в молодых садах, шелестящих босыми тенями, вишнями и листвой…»
Ночь. Почему-то вспомнились эти строчки Павича. Может потому, что вокруг Сербия, а Павич – серб. Или потому, что ночь. Полнолуние.
Света не надо. Луна, иногда скрывающаяся за быстро бегущими облаками, светит так, что когда выходишь на улицу, начинаешь невольно искать фонарь, создающий этот призрачный и колдовской свет. Действительно, колдовской.
Когда-то, наверное, во сне, в таком же свете, я увидел женское лицо с любовью глядящее на меня. Девушка прислонилась к кирпичной стене дома и смотрела вполоборота. Ее глаза сияли в свете полной луны. Тени, отбрасываемые листвой, медленно двигались по ее лицу. Казалось, что лицо постоянно меняет выражение, но глаза продолжали светиться любовью. Легкое платье облегало ее фигуру. Наверное, тогда было лето. А сейчас – осень.
Когда это было и было ли? Скорее всего, в другой жизни. Или, возможно, еще будет, но тоже в другой жизни. Я никогда не был в том месте, которое видел во сне. И небо было тогда другое. Южное, летнее, ласковое, обнимающее.
А сейчас, оно с вызовом смотрит на меня холодной, почти морозной синевой, блистая яркими звездами.
Почему-то, когда я смотрю на звездное небо, то всегда ищу пояс Ориона. На него я могу смотреть часами. Почему? Может быть потому, что над крыльцом дома, в котором жили мои мечтания, всегда располагалось созвездие Ориона, а пояс, состоящий из трех звезд, светился между кронами старых деревьев, как будто указывая путь куда-то. Может быть к тому дому, где под полной луной стояла девушка, а глаза ее светились любовью.
Эти три звезды всегда смотрели ночью в мое окно. В том доме, где когда-то жили мои мечтания. Дом остался, но нет крыльца, нет уже старых деревьев, а окно, в которое заглядывали звезды, превратилось в глухую стену.
«Ночь – темная река
Легла на века.
Смотри, как эта река широка.
Если берега принять за рассвет,
То, будто, дальнего берега нет…»
Отчего-то, глядя на это осеннее небо в сиянии полной луны, мне вспоминается первая, виденная мною зимняя гроза у подножия вершины Гвандра. Очаровательный, пустынный район, зажатый между Домбаем и Эльбрусом. Почти вечно закрытый для туристов, в связи с угрозой эпидемии чумы, и от того, наверное, пустынный, нетронутый и неповторимый.
Тогда было такое же осеннее небо. Была такая же луна, а тени от бегущих облаков, создавали некую игру света, что казалось, будто ледяная пустыня, на краю которой испуганно прижались две палатки, живет своей таинственной жизнью, окружая нас сонмом призрачных существ.
А потом пришла гроза. Но вместо дождя валил снег, пугали звуки лавин, ледяных обвалов, а ледник, словно живое существо, пытающееся сбросить оковы, трещал, ломался, стонал, двигался.
«Ночь. И нам не видно в темноте,
Что берега уже не те.»
Нам – это смело сказано. Наверное, все-таки, только мне.
Sic ego none sine te, nec tecum vivere possum.
P.S. Нас отговорили от конвоя ООН. В Косово, после того, как оттуда выбили сербов, любимым развлечением стала стрельба по патрулям ООН. Наши консультанты договорились с одним из косовских старейшин, и нас будет охранять местная группировка. Мы заранее злорадствуем, представляя, как будем фотографировать нашего технаря, Юрия Ефимовича, на фоне мусульманской охраны. Когда это было, чтобы исламские фундаменталисты охраняли правоверного еврея!