- А ты чувствуешь влияние, которое оказывает на тебя твой герой? Ведь когда ты снимался в "Кавказском пленнике", такого сильного включения в другую судьбу не произошло. Когда ты понял, что можешь говорить от имени нового "потерянного поколения"?
- Вы меня немножко подталкиваете в сторону этого поколения и вместе с тем отталкиваете от себя? Ну ладно. Не знаю, с какого момента, но сегодня я готов от имени "кавказского" материала свидетельствовать, хотя и по своему разумению. Например, если разбирать эпизод убийства немого Хасана в "Кавказском пленнике", который бежал-догонял, хотел помочь, а герой Меньшикова его убил. Казалось бы: как же так, взял и убил? Но это на самом деле некое естественное течение любой войны, оно высноит на поверхность материал именно такого рода. Вспомните военную прозу Юрия Германа (если только не ошибаюсь): раненого привозят в госпиталь, ухаживают за ним, он обожженный, без рук, без ног, месяцами не отходят от него. А он вдруг заговорил ? по-немецки. На войне много сомнительных в нравственном отношении парадоксов, если только не появляется понятие "враг". В "Брате" стреляют друг в друга не потому, что не хотят разговаривать, а потому, что враги и разговаривать невозможно, таков момент времени.
- Существует весьма распространенное мнение, что Брат ? это мститель. А мне кажется, что Брат ? это защитник. Как ты думаешь? Ведь дело не просто в расхождении во мнениях. Это расхождение знаковое.
-Я второй раз в жизни участвую в подобного рода обсуждениях со знающими людьми. В первый раз было тоже немного народа и присутствовал православный священник, довольно известный. И вот он сказал6 "Брат ? это целлулоидный герой. Как это может быть ? такая стрельба?
В традициях русской литературы есть тема покаяния, хотя бы рефлексии по поводу содеянного, а здесь ? пострелял и уехал". А я попытался его возразить. И стал говорить, что Брат ? это некое состояние первобытности. Состояние, когда сидят люди возле пещеры у огня, вокруг первобытный хаос ? твердь и небо еще не устоялись. И вот встает один из этих людей и говорит: "Да будет так ? мы будем защищать женщину, хранить вот этот костер, защищать своего и убивать врагов". И все. Это словно первые слова закона еще до всех законов, слова протозакона, ситуации, когад закона еще нигде нет. Потом эти люди обретут Христа, через много-много лет обретут покаяние. Все это будет. Но сейчас ничего нет кругом, никакой морали и закона. Неправильно, когда к нашей первобытности начинают подходить с мерками цивилизованной политики.- Но ведь не все же такие первобытные. Есть ли какие-то возрастные ограничения у той аудитории, которая принимает Брата как своего?
- Я думаю, что это, конечно, в основном молодые. Наверное, какая-то опасность в фильмах о Брате есть, но Брат не более опасен, чем выступление какой-нибудь странной музыкальной группы. Почему у молодых есть склонность к такому герою, не знаю.
Но мне кажется, что существует жажда, такое кислородное голодание не от отсутствия силы, жестокости, обреза под курткой, а от отсутствия некоего слова закона, справедливости, что ли, пусть превратно понятой, оболганной, исковерканной, но тем не менее восстанавливающей утраченное равновесие в мире.- А равновесия без пистолета разве не бывает? Нельзя достичь справедливости иначе?
- А никто этого еще не знает. Данила пробует первым и пытается добиться справедливости. Прав он или не прав ? рассудит время. Наверное, потом, когда справедливость рано или поздно восторжествует, все забудут про пистолет, но справедливость будут любить. А какой из прекрасных мировых порядков устанавливался без пистолета?- Зачем же убивать всех? Данила иногда даже не задумывается, справедливо то, что он делает, или нет, - он просто стреляет.
- Знаете, что странно? Мы же занимаемся кино и забываем, что в конце концов оно ? сказка. И в обычном народном понимании, как правило, сказка с острыми ощущениями ? стрельба, погоня, любовь? Мы почему-то начали вдруг обсуждать фильмы Балабанова уж слишком серьезно?
- Ну это как раз дань уважения фильмам. Что для тебя фильм ? аналог сказки или аналог жизни? За этим две разные эстетические задачи. Ты сказал, что кино ? это сказка и в кино все немножко не так, как в жизни. Но твоя молодая публика, наверное, воспринимает "Брата" и "Брата-2" все-таки как аналог жизни, а не сказки, и даже как некий образец жизни, которому надо следовать. Разве не так?
- Я нисколько не хочу приуменьшать силу воздействия фильмов о Брате. Но мне кажется, что их не стоит разбирать как реальную историю, случившуюся с конкретными людьми.
- А ты считаешь случайностью или закономерностью, что картины Балабанова и твоя "Сестры" стали для многих способом размышления о герое, о жизни, о ее ценности?
- "Сестер" я как-то вообще не включал в этот контекст. Я сейчас их не имею в виду. Случайно или закономерно? Не знаю. Наверное, и то, и другое. Э
ти фильмы так сделаны ? есть какое-то общее понимание той самой меры правды и неправды в кино и границы между ними, что одним позволило возмутиться, другим поверить в придуманную историю, а кому-то действительно чуть ли не обрез схватить (был какой-то сумасшедший, как я читал, но, правда, это один только случай).- Хотелось бы все-таки вернуться к вопросу о "Сестрах" и к взаимоотношениям "сестре" с "братьями".
- Вы знаете, когда на рекламном плакате нарисовали человека с ружьем и написали "Сестры", все сразу стало ясно ? ясно, откуда ноги растут. Хотя сначала название было другое ? "Танец живота". Потом, переименовав фильм в "Сестер", я хотел сохранить момент легкой игры и дистанции по отношению к фильмам о Даниле Багрове. И даже его появление в "Сестрах" - не моя присяга ему, а скорее веселый "привет Балабанову".
Я пытался делать кино не о девочке, которая станет снайпером, а о том, что есть большой мир и есть маленький. Когда тебе четырнадцать лет, ты острее всего переживаешь жизнь в том маленьком мире, который рядом. Но как-то сама собой появилась и более общая тема, которую Сельянов хорошо формулирует: интересно снимать кино про достойных людей. В этой формулировке, наверное, есть некоторое противоречие с настоящим моментом. Кажется, актуальнее фильмы про болезнь, про страх, про ненависть. Все мы знаем, что милиционеры плохие, они пьют, берут взятки, грабят, деньги отнимают, насилуют. Но хочется верить, что есть и милиционер, который не способен на это. Представление, наверное, романтическое, но я знаю, что и на самом деле такой милиционер найдется. И понимаю, что люди хотят, как и я, верить, хотят надеяться на красивый конец некрасивой жизни. Это душевно подкрепляет. Русло, направление, зерно именно в этом. А дальше начинается специфика, в которую "Сестры" не попадают. Ведь "Брат-2" - комедийное кино, в нем иногда шутки могут заходить за грань приличия, но это такое кино. Данила стреляет в кого не надо, а кого "надо бы" застрелить, он вдруг прощает. Это очень русский тип: "на кого бог пошлет", "орел или решка" - тут гражданской ответственностью и не пахнет. Даже главного злодея, который должен быть наказан по всем правилам, Данила оставляет ненаказанным.
- Сергей, а когда ты почувствовал себя по-настоящему взрослым человеком с позицией? До "Брата" или после?
- Вопрос серьезный. Я постараюсь сейчас вспомнить, когда. Были две, что ли, крайности в моем состоянии.
Когда-то давно мне казалось, что лучше не делать того, что можно истолковать превратно, или того, что может иметь какие-то неожиданные последствия ? в общем, не делать ничего лишнего. В этом смысле выстраивалась и определенная ответственность: не говорить таких слов, которые могут быть неправильно поняты или повлечь за собой что-то непредусмотренное. Но потом я пришел к мнению, что не стоит так уж бояться оплошать и лучше сделать что-то, что может помочь кому-то или даже тебе самому. То есть от созерцательной практики пришел к более активной. Что такое взросление, взрослость, не знаю. Когда безногие восемнадцатилетние ребята в госпитале Бурденко рассказывают тебе, что есть правда в том кино, которое было сделано, начинаешь серьезно относиться ? не к себе самому, упаси бог, а к тому, что получилось на экране.
Потом отматываешь и понимаешь, что были сказаны какие-то слова или сделано что-то такое, что оказалось важным для одного, для другого, для третьего? И чувство ответственности постепенно накапливается, обретаешь позицию, то есть начинаешь защищать что-то важное для этих пацанов и уже для себя тоже.- А что важное?
- А вот что важное ? очень трудно сформулировать.
Понимаете, это что-то очень для них дорогое. И? боюсь все упростить словами "месть", "возмездие", мол, "мы тут растоптанные", мы из грязи, а мы тоже может, хотим"? Да нет, не то; это какие-то очень человеческие вещи, какое-то движение души к достоинству, к справедливости.- Просто вопрос задам: ты согласился бы сыграть олигарха, самого хорошего, золотого, бриллиантового или не считаешь это возможных после Брата?
- Ну, друзья, вы опять меня ловите. Поймали уже. Конечно, нет. Нет и нет. Главное, что я вообще не хочу связывать дальнейшую жизнь с актерской профессией.
- То есть и на Сирано де Бержерака не согласился бы?
- Да нет, ну какой Сирано де Бержерак? Понятно же, что роль Брата немножко имеет прежде всего какой-то социальный смысл. Зачем же теперь, уже согласившись с тем, что я отвечаю за сказанное, сделанное в фильме и за людей, которые приняли фильм, делать что-то абсолютно другое?
Будь тысячи из этих людей даже не правы, слишком озболены, искалечены, психически надломлены войной, все равно хоть малое зерно правды, которое они в себе несут, стоит кому-то защищать. Вот и все. И я думаю, что эта роль не то чтобы суперблагородная, но она просто необходима? Я только знаю одно: нельзя, нельзя на этих ребятах ставить крест?
- Чувствуешь ли ты конкуренцию? Есть ли у тебя конкуренты, которые были бы так же удачливы в своих кинематографических ответах на запросы времени, как ты?
- Ну, мне, честно, говорить про это совсем сложно. Я в актерской профессии чувствую себя человеком посторонним. Со стороны только и могу что-то сказать. Я с огромным уважением отношусь к тем артистам, которых люблю, к их мастерству,
но сейчас мне не нравится собственно актерское существование в кадре, оно всегда какое-то фальшивое, ложное. Наберусь даже наглости заявить, что? чем меньше профессиональных актеров на экране, тем лучше для того кино, о котором мы пытаемся сейчас рассуждать.
- И все-таки есть ли сейчас кто-то в кино, кто может отнять у тебя аудиторию?
- Отнять аудиторию?.. (Смех. Пауза.)
Я так отвечу: любой, ну почти любой честный, имеющий что-то за душой человек может быть открытием для зрителей. Ребята из "Последнего героя" могли бы тоже быть носителями сегодняшней правды.
Счастье, если ? когда я буду снимать кино ? найдется такой герой, который окажется просто настоящим человеком.- На наше предложение сыграть олигарха ты решительно сказал "нет". Нет, потому что ты отвечаешь за свою аудиторию. Не кажется ли тебе, что это была бы очень большая и вполне мужская задача ? понять свою ответственность перед аудиторией несколько иначе и попытаться внушить ей, что люди могут вписаться в новую жизнь, сыграв ? поскольку ты присягнул, условно говоря, положительному герою ? хорошего олигарха? Если, разумеется, ты считаешь, что богатые в нашей стране могут быть хорошими, и сможешь заставить своего зрителя в это поверить. Может быть, этим ты сделал бы для своих зрителей немало, подвел бы их к мысли, что успех приходит не всегда ? и не только ? к сильным мужикам?
- Пусть лучше это сделает кто-то другой.
Есть сила сказанного слова ? она в ясности идеи. Понимаете? Опасно, уцепившись за хвост этой идеи, въезжать с ней на какие-то другие уровни. Кем же я тогда стану?- Иудой.
- Иудой. Опасно это. Сказано то, что сказано, сделано то, что сделано. А дальше?"Брата-3" не будет?
- Да нет, конечно. И странно было бы его ждать. Хотя говорить о людях достойных по-прежнему интересно и важно.
- А таких людей ты видишь только на войне или на необитаемом острове? Или они где-то еще могут быть?
- Они всюду. Если я в дальнейшем буду делать кино, оно, конечно, будет совсем другое. Только никакого послания, никакой миссии? Как только звучат эти слова, следует кричать "караул" - и срочно дистанцироваться от них.
Однако это не означает, что надо вовсе отказаться от пафоса и естественной серьезности в разговоре.- Публика, которая так отогрелась на "Братьях" и с удовольствием посмотрела "Сестер", чего сейчас ждет? Какой заказ она дает сценаристам, продюсерам, режиссерам? Какой социальный заказ?
- Думаю, что ждут очень чистого человека. Он наивен, мало что знает о том, как должна быть устроена жизнь, вряд ли у него в голове есть такая же четкая картина мира, как, скажем, у Данилы Багрова. Этот человек очень молод, но уверен в себе, хотя и беззащитен. Он будет сильным своей чистотой ? и все. Он не будет ребенком.
http://www.newsru.com/russia/27Sep2002/sneg.html